— Что ты ощущаешь? Спросила Уман'ттури.
— Как будто враг ходит вокруг нашего дома ходит враг, ответила Гуан-твей, после чего полностью провалилась в сон.
— Не ужели Ёнг-твей так опасен, подумала Уман'ттури. Уман'ттури плохо спала из-за нахлынувших в её голову мыслей, и заснула только ближе к утру, Гуан-твей решила не будить свою подругу и ушла на свою охоту, надо было поймать какого ни будь зверя на обед.
— Стой, предупредил её Берсеркер.
— В чём дело? Спросила Гуан-твей у него.
— Наши разведчики засекли преступника в этих местах, туда опасно ходить, ответил Берсеркер.
— Я буду осторожна, нам нужна еда, сказала Гуан-твей.
— Обратитесь к Каене, она на время снабдит Вас едой, ответил Берсеркер.
В это время Уман'ттури проснулась, её подруги рядом не было, на столе лежали несколько фруктов и записка на языке науду «Ушла на охоту, скоро приду. Гуан-твей». Уман'ттури была не против фруктового завтрака, она с радостью отчистила один фрукт, он был весь в колючках, и девушке пришлось помучится, прежде чем отчистить его кожуры, умяв один фрукт и положив остальные в свою сумку, девушка вышла из хижины. Рядом с хижиной стоял Сокольничий, он сказал Уман'ттури что бы она не уходила далеко от дома, так как по близости был тот беглец.
— Я хочу пойти в сад в верхнем городе, проводишь меня туда? Спросила Уман'ттури. Сокольничий согласился сопроводить девушку до сада, он легко подхватил её на руки и пошёл в город.
— А почему мы не на аэроциклах летим? Спросила Уман'ттури.
— Я предпочитаю ходить пешком, да и к тому же на них положено летать только высокопоставленным лицам, ответил Сокольничий. На сей раз Сокольничий был без своей маски, пока он нёс девушку, та смогла внимательно изучить его череп, он был большим, на лбу у него была небольшая отметина, в виде одной из букв алфавита науду.
— Что это значит? Спросила Уман'ттури глядя на эту отметину.
— Это значит, что я больше не юнец, пока ты и твоя подруга охотились в космосе, я прошёл обряд посвящения, сказал Сокольничий, и подметил что скоро и Уман'ттури пройдёт это ритуал, так как все наблюдения за ней показывали, что девушка может стать полностью Берсеркером.
— Это больно? Спросила Уман'ттури.
— Боль не что для меня, ответил Сокольничий. В верхнем городе было всё спокойно, ни кто не волновался на счёт беглеца, наверно яутжа ни кого не бояться, вот только женщин в городе было мало, гуляли в основном воительницы со своими копьями, но это из-за того, что их женщины жили отдельными кланами.
— Ну вот и сад, в твоём наручном компьютере есть коммутатор, когда захочешь вернуться обратно, отправь мне сообщение, сказал Сокольничий и ушёл.
Вид этого чудесного сада успокаивал девушку, оказывается Ёнг'твей её обманул, а иначе бы Хал'крат не выставил бы охрану во круг своего поселения. Сад единственное место просматриваемое со всех сторон, вряд ли Ёнг-твей станет здесь прятаться. Этот сад был местом обитания Белой матушки, и хоть Уман'ттури человек, Белая богиня должна её услышать. Девушка стала всматриваться в небо, в надежде что Белая матушка вновь спуститься с Ригеля, но второе солнце Науд-аурит'сенея не отбрасывало свет на землю.
— Привет, рада тебя тут снова видеть, услышала знакомый голос Уман'ттури. Это был голос Иори, она тоже пришла в сад, возможно тоже помолиться Белой Богине, а может просто посидеть тут и по медитировать.
— Иори ты не боишься тут одна ходить, всё же опасный преступник на свободе? Спросила Уман'ттури у неё.
— Я знаю об этом, но я прошла курс молодого бойца, Иори склонила голову и на её голове была отметина как у Сокольничего, она сказала, что она не очень любит носить доспехи, и поэтому каждый раз прилетая обратно домой она снимает свои доспехи. Иори рассказала девушке про то, что завершающей стадией взросления любого науду является охота на ксеноморфа, при этом слове Уман'ттури забыла про все свои переживания и у неё вновь зажёгся внутренний огонь ярости.
— Вижу, эти твари уничтожили твою планету, и твоя злость священная, когда-то Поработители хотели высадить ксеноморфов на нашей планете, но они просчитались, мы старше и умнее их, и поэтому легко отбили атаку Поработителей, сказала Иори.