Безразличное лицо, платиновые волосы и брови. Открытые туфли и серая одежда без каких-либо карманов и пуговиц. Вот оно что! На одежде нет пуговиц.
Ну да. Точно. Психическая. Говорит, попала сюда сегодня — ясно, сбежала в ливень из местного дурдома. Понятно, почему у нее нет сумочки и вообще ничего. Просто жалкая шизанутая девка, сбежавшая из клиники.
И это все его везение? Полоумная дура с пустым желудком и пустой головой? Только этого не хватало! Но какая фигурка! А этого как раз и не хватало…
Почему бы нет?
Эйс быстро соображал. Полчаса, может быть. Времени достаточно. А после сразу ее выпроводить. Никто не узнает. Может, и грязная игра, но какого хрена, ему самому и так в последнее время досталось. Дождь, никаких сборов, треклятая Митци сбежала, бабы нет. Нужно сбить полосу неудач. И кроме того, ей это не повредит, даже наоборот. Никто ничего не узнает, а если и узнает, она все равно шизанутая. Не понимает, что говорит. Почему бы и нет?
— Голодная.
— Подожди минутку, сестренка. У меня тут возникла шикарная мысль. Иди-ка сюда.
Эйс жестом попросил девушку встать, поднялся впереди нее по ступенькам и отодвинул занавес. На помосте, за парусиной, было темно. Он стал ощупью искать койку. Нашел.
— Садись, — сказал Эйс, стараясь говорить помягче. Она стояла совсем рядом, и когда он потянул ее на койку, потянул вниз все это горячее и мягкое, подчинилась, не издав ни звука.
Он заставил себя выждать, не переставая говорить.
— Да. Шикарная идея. Ты ведь с Марса, верно?
— Да. С Рекка.
— Ну вот. А моя Девушка с Марса сделала ноги. Так что я тут подумал: отчего бы тебе не поступить к нам? Можешь получить те же условия — тридцать в неделю и кормежка. Поездишь, страну посмотришь. Никто тебе не будет указывать, что да как. Сама себе хозяйка. Свобода. Понимаешь? Свобода!
Эйс хотел, чтобы это прозвучало правильно. Свобода — тонкий такой ход. Даже если она тронутая, ей хватило ума сбежать, и она скорее всего понимает, что не может оставаться на одном месте. В шоу он ее не возьмет, это все басни, но пусть согласится. Тогда можно и приступать.
— Вы не то говорите. Голодная.
Ко всем чертям! Нечего тратить красноречие на психическую. А здесь, в темноте, какая же она чокнутая? Красотка, фигуристая блондинка, горячая штучка, получше Митци, и хрен с ней, с Митци, девушка рядом и он чувствует ее, чувствует ее тепло…
Эйс положил руки на плечи девушки.
— Голодная? Не беспокойся, сестричка. Я о тебе позабочусь. От тебя требуется лишь немного пойти навстречу.
Черт подери! Он услышал шум голосов — народец вернулся, набился в шатер. Поднимаются на помосты, скрипят стульями… Времени не осталось.
На хрен, здесь занавес, темно, нужно только сделать все по-тихому и ей внушить, чтобы не очень шумела, а потом можно будет незаметно ускользнуть. Руки и так у нее на плечах. Эйс почувствовал, как девушка прильнула к нему, ощутил эти упругие изгибы.
Девушка не пыталась отпрянуть, она прижималась. Никакая она не чокнутая и знает, что делает. Все в порядке.
В шатре кто-то зажег полный свет, и парусиновый занавес чуть зарумянился. Эйс улыбался, глядя на поднятое лицо девушки. Ее глаза расширились, сверкали. Эйс стал гладить ее по спине. Девушка была сильной, жаждущей.