— Я подскажу вам, как раздобыть деньги! — воскликнула Сапна. — Надо продать «Храм любви»!
Прижавшись лбом к стеклу, Лакшми сотрясалась от рыданий. Храм, возведенный ее мужем, храм, в котором родились ее дети, перейдет в чужие руки, и она ничего не сможет сделать, чтобы сохранить его. Теперь ее дети молятся в другом храме, а этот им не нужен, прошлое стало для них обузой, так же, как и родная мать.
Старший сын все-таки заколебался. Лакшми было обрадовалась, что в нем заговорила совесть, но он просто производил расчеты, прикидывая, каким образом провернуть это сомнительное дело.
— Продать дом? — задумчиво протянул он. — Как же добиться согласия матери? Она не разрешит такую сделку, для нее этот дом слишком многое значит. И потом, куда она денется? Где будет жить?
— Предоставьте мне решить эти проблемы, — сказала Сапна, хватая с тарелки пирожное с кремом. Когда она волновалась, то всегда много ела. Прожевав кусок, продолжила свою речь: — Я предложу ей поехать к тетке в Сринагар, дам денег на дорогу, а когда она уедет, мы тут же продадим дом! Вы ее сыновья, ей останется только смириться с тем, что произошло. Не будет же она подавать на вас в суд?
— Отличная идея, — обрадовался Аджей. Он взял эклер и начал жадно поглощать пирожное, обливаясь кремом. — Не надо откладывать разговор, — пробурчал он невнятно, — я сегодня же поговорю с ней, думаю, она согласится.
— Правильно, — одобрил Санджей, — хватит нам жить в храме, будем жить в современном, новом доме! — Он расхохотался, довольный собой. — Вы так аппетитно едите… — Выбрав бисквит, усыпанный жареными орешками и засахаренными фруктами, адвокат принялся уписывать его за обе щеки.
— Итак, мы обо всем договорились, — заключила Сапна. — Главное теперь — действовать решительно и смело…
Лакшми не стала больше слушать, как торгуются ее дети. Она отошла от окна. Ей нужна была какая-то поддержка. Лакшми подошла к портрету мужа, слезы наполняли ее глаза, она смотрела сквозь их соленую пелену на любимое лицо, и ей казалось, что Дэви ободряюще улыбается, будто говоря: «Не надо плакать».
«Мой дорогой, — шептала женщина, — не расстраивайся, я не буду больше рыдать. Мы все отдали нашим детям. Если им нужен «Храм любви», пусть возьмут его, а я буду носить нашу любовь в своем сердце».
«Черный город» жил своей жизнью. Здесь ничего не изменилось. Все так же играли в пыли полуголые ребятишки, их матери, измученные нуждой, стирали белье в мутной речке или шли с базара, прикрываясь покрывалом от палящего солнца, в свои убогие жилища, чтобы приготовить скудный обед.
Асамхан встретил Рама на улице, неподалеку от речки. Мальчик сидел на берегу, обхватив колени и положив на них подбородок. Он задумчиво глядел на тихо журчащую воду и не сразу услышал приближающиеся шаги.
— Дядя Асамхан! Дядя Асамхан! Ты вернулся! — закричал он, вскочив, словно разжатая пружина, и бросился ему навстречу. Рам вцепился в него, будто боялся, что их опять разлучат. — Дядя Асамхан, как хорошо, что вы вернулись… — бормотал мальчик.
— Вот что, Рам, — проговорил тот, поглаживая сироту по спутавшимся волосам, — не называй меня больше дядей, зови отцом, если хочешь, конечно.
Мальчик поднял голову, и столько в его глазах, наполненных слезами, было счастья, они светились так ярко, что разбойник понял, теперь он не один на этом свете.
— Отец, — Рам с волнением выговорил это слово, — а тебя больше не заберут в тюрьму?
— Что ты, сынок, — улыбнулся Асамхан, — с прошлым покончено. Теперь начнется новая, хорошая жизнь. Я стану работать, ты пойдешь в школу, будешь учиться…
— А я уже умею читать и арифметику знаю! У меня всегда были хорошие отметки.
— Вот и молодец. Пойдем, сынок, заберем твои вещи.
Новая жизнь начиналась трудно. Легко сказать: «Я пойду работать», но где найти работу, чтобы прокормить себя и сына? У Асамхана не было никакой специальности, кроме профессии вора, и ему пришлось начать с самого начала.
Он безуспешно обивал пороги фабрик и заводов; как только там узнавали, что он освободился из тюрьмы, ему вежливо указывали на дверь. Асамхан перебивался случайный заработками, поднося вещи на вокзале.
В общество носильщиков, кули, попасть было сложно, слишком много желающих, и поначалу кое-кто из старожилов пытался отвадить новичка, но огромная физическая сила и разбойничье прошлое помогли Асамхану справиться с недоброжелателями. Его стали побаиваться, никто больше не пытался связываться с угрюмым силачом.