– Мне эта девушка нравится все больше и больше.
– Но можно ли ей доверять? – спросил Киммуриэль.
– А мне ты доверяешь? – вмешалась Шарлотта. – Я ведь была в таком же положении.
– Да, только твой хозяин не был тебе отцом, – напомнил псионик.
– Нам нечего бояться Адании или других жителей оазиса, – положил конец пустым пререканиям Джарлакс. – Те, кто выжил, принадлежат теперь Креншинибону, а Креншинибон принадлежит мне.
От Энтрери не укрылось, что Рай’ги поглядел на главаря недоверчиво, да и его самого не раз посещала мысль: не запутался ли еще Джарлакс в том, кто кому принадлежит?
– Солдаты Корина Сулеза нам не изменят, – уверенно продолжал главарь. – К тому же они забудут события сегодняшнего дня, а поверят в ту версию, что мы им внушим, и станут всем ее передавать. Теперь оазис Даллабад нам как если бы разместили здесь целое войско темных эльфов.
– И ты доверишь управление этой женщине, Адании, несмотря на то, что мы убили ее отца? – полуутвердительно произнес Киммуриэль.
– Она сама сказала мне, что ее отца убила безумная страсть, чересчур сильная привязанность к мечу, – ответил Джарлакс. и все посмотрели на клинок, висевший на поясе Энтрери. Зловещий взгляд Рай'ги словно напоминал о предупреждении, которое он сделал убийце во время недавнего разговора.
Колдун хотел припугнуть Энтрери и дать ему понять, что теперь не спустит с него глаз. Он считал, что убийца воспользовался Бреган Д'эрт для своих личных целей, – а это опасная практика.
– Тебе все это не нравится, – заметил Киммуриэль, вернувшись вместе с Рай’ги в Калимпорт.
Джарлакс остался в оазисе, чтобы заняться остатками гарнизона Корина Сулеза и втолковать его дочери, какие действия от нее требуются.
– А как иначе? – отозвался Рай’ги. – С каждым днем его аппетиты на поверхности растут. Я думал, мы уже будем в Мензоберранзане к этому времени, а мы лишь крепче держимся за камни.
– За песок, – поправил Киммуриэль таким тоном, что было ясно – он тоже не в восторге от новых предприятий банды.
С самого начала Джарлакс посвятил их в свой план: выйти на поверхность и завербовать надежных помощников, по преимуществу людей, которые работали бы на них и помогали налаживать выгодную торговлю. Правда, главарь никогда не посвящал их в детали, но у обоих сложилось впечатление, что на поверхности они пробудут недолго.
Однако конца, похоже, не видно. Появилось магическое строение, явно зрели новые замыслы, а Дом Басадони осуществил новое завоевание. Но хуже всего то – хотя оба темных эльфа об этом молчали, – что такому безрассудному поведению Джарлакса было объяснение. Наверное, зря он отнял у отступника До'Урдена этот древний магический кристалл.
– Похоже, Джарлаксу начинает нравиться, – продолжал Киммуриэль. – Мы с тобой знали, что бесконечные войны на родине его несколько утомили, но, похоже, несколько недооценили, насколько велика эта усталость.
– Возможно, – откликнулся Рай’ги. – А может, стоит напомнить нашему другу, что это место не для нас.
Киммуриэль внимательно посмотрел на него, и этот взгляд ясно говорил, что он не понимает, каким образом можно «напомнить» о чем-то великому Джарлаксу.
– Начнем с краев, – ответил Рай'ги, повторив одну из любимых присказок главаря, характеризовавшую излюбленную тактику Бреган Д'эрт. Когда банде надо было внедриться куда-либо или что-либо завоевать, они всегда начинали издалека, постепенно подбираясь все ближе и плотнее сжимая хватку. – Морик уже достал драгоценности?
Он лежал перед ним во всем своем коварном великолепии.
Артемис Энтрери тяжело смотрел на Коготь Шарона, потирая влажные ладони. Одна часть его существа хотела схватить меч и начать противостояние, которое все равно было неизбежно, – противостояние воли человека и оружия. Если он одержит верх, меч действительно станет принадлежать ему, а если нет…