– Что же мне делать? – застонал Корин Сулез.
– Делать нечего, – ответил Яраскрик. – Тебе не удастся остаться живым.
– Вс-вступай в п-переговоры, отец, – с трудом выговорила Адания. – Отдай им все, что потребуют, – иначе тебе не жить.
– Они сами возьмут все что нужно, – сказал Яраскрик. – Так что тебе нечего им предложить. Надежды никакой.
– Отец… – жалобно окликнула Адания.
– Напади на них сам! – внезапно потребовал Сулез, тыча в иллитида чудесным мечом. – Останови их!
Энтрери, собравшись с духом, чуть высунулся из-за занавеси и увидел, что иллитид хихикает, издавая при этом такие звуки, будто его душат.
Корин Сулез понял, что это значит, и густо покраснел.
– Ведь это дроу, неужели не понятно? – булькнул иллитид. – Надежды никакой.
Корин начал было спорить, уговаривать иллитида напасть на врагов, но вдруг ему как будто что-то стало ясно, он умолк, посмотрел на урода и изрек:
– Ты знал. Когда псионик проник в Даллабад, он тебе сообщил…
– Псионик был дроу, – согласился иллитид.
– Предатель! – завопил Корин Сулез.
– Это нельзя считать предательством, – возразил иллитид. – Мы никогда не были ни друзьями, ни союзниками.
– Но ты же знал!
Яраскрик не удостоил его ответом.
– Отец! – снова окликнула Корина дочь, ее била крупная дрожь.
Сулез тяжело дышал. Левой рукой он отер пот и слезы.
– Что же мне делать? – простонал он. – Что будет…
До Энтрери снова донесся кашляющий смех Яраскрика, в котором явственно слышалась насмешка.
Корин Сулез вдруг взял себя в руки и гневно поглядел на иллитида.
– Тебе смешно? – воскликнул он.