– Вмешайся.
– Зачем? – удивился тот. – Начальник у нас ты, если сочтешь нужным, то вмешаешься. Милл не взорвется, но если взорвется Гратт или тем более Тимаш?
– Почему «тем более»?
– Потому что Гратт не ударит в спину, – пожал плечами Риттер, – а за этим не заржавеет. Мне иногда вообще кажется, что Тимаша ты списал.
Сеглер не возразил. Действительно.
Когда все начиналось, трудно было предположить, что все сложится именно так. Сеглера до сих пор удивлял состав нынешней команды. Признаться, он рассчитывал только на Гратта и Дарби, но вскоре понял, что связка «Дарби – Милл» действительно неразрывная, а манерный красавчик Риттер далеко не таков, каким прикидывается. Да и Эриш приятно его разочаровала. В общем, он не находил места только для Тимаша. Уж как самозабвенно ни ненавидел Гратт своих спутников, проявлял эту ненависть он только на привалах, а если доходило до боя, то дрался за Милла так же отчаянно, как Дарби дрался за Тимаша.
Сеглер приотстал, махнув рукой своему воинству. Тропа просматривалась вполне отчетливо, не заблудятся.
Впереди шли Милл и Гратт. Выглядело это забавно: эльф, маленький, белобрысый, тощий, едва доставал до плеча широкоплечему брюнету Гратту. Дарби, тоже плечистый, тоже темноволосый, был все же покомпактнее, да и смотрелся существенно приятнее. В противовес вечно насупленному Гратту он щурил свои серые добрые глаза, оттого казалось, что он вот-вот улыбнется. Тимаш, страшно гордившийся своей русой шевелюрой, постоянно цеплялся ею за ветки и глухо ругался. А Риттер, чьи каштановые кудри были даже длиннее, чем у Тимаша, как-то умудрялся проскользнуть, не оставив на кустах ни единой волосинки. Аккуратный красавчик с томными коричневыми глазами. Аккуратный даже сейчас.
Затянутая в кожу Эриш шла рядом с Риттером. Сильная, гибкая, стройная, она сводила бы с ума всех мужчин в окрестностях пары лиг, если бы не была рыжей. Толстенная, в мужскую руку, коса в смутном свете Даарвелеша отливала медью, а вот на солнце была существенно светлее и ярче. И, словно мало было этого проклятия, щеку Эриш пересекал довольно уродливый шрам. После того как стало ясно, что она не станет удовлетворять потребностей мужчин, ее сторонились. Поначалу все, кроме Милла и Дарби, зато теперь ситуация немного изменилась: Риттер тоже сменил высокомерное равнодушие на некие проблески симпатии.
Он подал условный сигнал – свистнул, когда услышал шевеление в кустах. Через секунду команда ощетинилась клинками, через две секунды мешки были свалены в кучу, через три из кустов начали ломиться скудно одетые, грязные, нечесаные бродяги Даарвелеша. Ходили упорные слухи, что они людоеды, но Сеглер достоверно знал – нет. Не из высоких побуждений: этому отребью понятие «мораль» незнакомо, и если бы нечего было есть, они бы за милую душу сожрали ближнего своего. Но леса Даарвелеша кишели дичью любого рода: и той, что можно есть, и той, что может съесть тебя.
Драться они толком не умели, зато брали количеством. Сеглер немножко опасался за ослабленного болезнью Милла, но тот весьма бойко крутился со своими кинжалами, самыми обычными, в отличие от тех, что сверкали в руках Эриш – то ли длинные ножи, то ли короткие мечи. Милл вообще был неплох в рукопашной, Сеглеру уже довелось понаблюдать, как шустрый эльф отбивается от тройки нападавших вдвое сильнее его.
Дарби держался поближе к другу, Гратт, не глядя по сторонам, прорубал просеку в рядах бандитов, а Тимаш, как обычно, дрался только за себя.
Все кончилось довольно быстро. Оставив с полдюжины трупов, бродяги ретировались, решив подождать добычу попокладистее. Милл, утерев вспотевший лоб, присосался к фляге, а Гратт прежде всего занялся мечом: тщательно вытер его о рваную рубашку на одном из тел и, обнаружив, что тело живое, свернул ему шею, чтоб снова лезвие не пачкать. Эриш поступила проще: присев, она несколько раз вонзила кинжалы в землю и уже потом вытерла их травой.
– Милый прием, – сообщил Риттер, поправляя растрепавшиеся локоны.
– Чем дальше, тем проблем больше, – проворчал Тимаш. – Чуть не каждую неделю драться приходится.
– Чем дальше, чем больше денег, – как бы невзначай обронил Милл. – Вот только недавно ты узнал, что получишь на три тысячи больше, чем планировал…
– До этого еще дожить надо, а тут того и гляди прирежут.
– Ты хотел на халяву заработать? – удивилась Эриш. – Или просто боишься?
Тимаш взбесился, но ограничился только руганью. Однажды он схлопотал кончиком рыжей косы по носу. Нос теперь смотрел набок. Эриш вплетала в волосы затейливую конструкцию с довольно тяжелым металлическим бруском и весьма умело ею пользовалась.
Тимаш не боялся. Трусов тут уже не было. Тимаш просто ныл. Он вообще был всем и всегда недоволен: погодой, дорогой, едой, спутниками, даже Сеглером.
Они отправились дальше, не озаботившись тем, чтобы похоронить убитых. Действительно, отребье. Ведь десятка два было, а ни на ком из команды ни царапины. Совсем не умеют драться. Одичали. Просто одичали, теряют уже не только человеческий облик, но и человеческий разум, и человеческие умения. Одна из особенностей Даарвелеша. Пройти его из конца в конец можно. Жить в нем нельзя. А те, что пытаются, становятся его частью. Даарвелеш не предусматривает разумной жизни.
Милл вроде бы даже взбодрился, пошутил насчет полезности драк в качестве лекарства от простуды. Эриш пристроилась с ним рядом и начала расспрашивать о чем-то. Она и не догадывалась, что любознательна, пока Милл не разбудил в ней это. Он знал много для человека… то есть эльфа его занятий. Удивительно много. Мог полтора часа без пауз рассказывать о строении небесной сферы, мог прочитать целую лекцию о камнях или металлах, мог просто читать стихи – причем самые разные. С памятью ему повезло. И наемница Эриш вдруг обнаружила, что это все на самом деле интересно. Что она усваивала из его историй, даже и несущественно.