– Мальчишкой был я, – вздохнул Милл. – Но жили… пока нас изучали, еще и ничего, хоть кормили, крыша над головой была. Потом… потом хватались за любую работу. Учились всему, чему только можно научиться. Я попутно еще кое-что о себе узнавал, ну, например, что из лука стрелять умею неплохо, рукопашный бой мне знаком, азы владения мечом. Смешно, но первые уроки Дарби давал я. Выполняли всякие поручения, за гроши рисковали… а потом повезло. И еще одно мое умение обнаружилось, и первые приличные деньги. Помнишь, Дарби?
Все приготовились его слушать, но рассказывать продолжил Милл. Это была и правда его история.
– Мне было уже за двадцать, и уже очевидно стало, что я больше не вырасту, так и останусь мелочью. Уж не знаю, из-за Катастрофы или просто на роду написано. И это был первый случай, когда наняли нас из-за меня, а не наоборот. Пообещали деньги, которые показались нам просто немыслимыми – аж полтораста золотых. Плата за риск. Я должен был забрать из ти-алдина книгу.
– А это еще чего? – перебил Тимаш. Милл показал жало:
– Книга? Ну, это такая…
Тимаш взвился с намерением дать эльфу по шее, но Эриш ловко подсекла его, а Риттер аккуратно прижал локтем. Горло. Милл примирительно улыбнулся:
– Ладно, не злись. Ти-алдин – это Исчезающий дом.
Опять тишина. Сеглер удивился предусмотрительности Деммела. В очередной раз удивился. Исчезающие дома попадались нередко. Ученые считали, что это некий прорыв пространства или реликт давних эпох. Дом существовал одновременно здесь и где-то еще, отличался неустойчивостью, но сам как раз не исчезал. Исчезали те, кто пытался туда зайти. В основном. Но случалось, что выходили, прихватив с собой какой-то предмет, который, будучи вынесенным, терял свою эфемерность и ценился именно на вес золота.
– Нас нанял маг, которого, естественно, страшно интересовали артефакты. Он подробно описал дом, подробно описал книгу, трындел о ней столько, что я ее прямо видел перед собой. В ти-алдине что главное – не останавливаться. Увязнешь. Двигаться быстро, легко и плавно. Эриш, поверь, туда и зайти можно, и выйти, но надо быть маленьким и легким. Чаще всего туда посылают детей. Да, это жестоко, потому что дети все же своим телом не владеют так, как взрослые. Самые разумные заказчики посылают туда маленьких эльфов. Опять же из-за образа жизни: физические упражнения. Этому ребенок не подвернулся, зато подвернулись мы – безденежные, голодные и готовые на любой риск. Маг нас предупредил: возвращается один из пятидесяти. Кстати, соврал, один из сотни. Дарби пытался меня удержать, но во мне взыграл героизм и желание сделать для нас хоть что-то полезное. Так что я оставил его в полусотне шагов от дома, а сам пошел внутрь. Сначала было даже не страшно. И жутко интересно. Вроде дом есть – и его нет, все зыбкое… исчезающее. Вот вроде смотришь – буфет стоит, и тут же нет буфета, и снова есть… Я не шел – скользил. Пол прогибается, чуть задержишься – и нога погружается, как в песок. И дергаться нельзя. Маг тыщу раз это повторил. Плавно и осторожно. Вот так, плавно и осторожно, я добрался до библиотеки. Так странно: тянешь дверь на себя и танцуешь на месте, останавливаться нельзя совсем. А дверь будто резиновая, вроде и открывается, но выгибается – сначала от косяка отходит то место, где ручка, потом уже остальное… Хорошо, не захлопнулась, не знаю, как бы я открывал ее в другую сторону. Библиотека здоровая была, книг не меньше тысячи, вот я и опять танцую – туда-сюда, даже во вкус вошел. Оказалось, не так уж и страшно, лишь бы не выбиться из ритма. Книга стояла наверху. И полез я прямо по полкам… Подтягиваюсь, ногой упираюсь – полки проминаются, нога уходит, страшно – жуть. Но куда страшнее стало, когда я книгу за пазуху сунул и начал спускаться. Не рассчитал, что вес-то изменился, хоть и немного, а все равно – рука сквозь полку прошла, нога тоже… а резких движений делать нельзя. Струхнул я основательно, и давай, как белка, по этим полкам туда-сюда скользить, за все цеплялся, пытался уравновеситься… Ведь если бы спрыгнул – все, пол бы меня уже не отпустил. Получилось… Как вышел – даже и не помню. Отсутствовал почти час, Дарби за это время едва не полысел… то есть поседел. От ужаса.
– Зато ты полысел, – добродушно буркнул Дарби.
– Это точно! Рухнул возле костра и трясусь, остановиться не могу. Все казалось, что дом прилип к рукам и подошвам. Дарби меня чайком горяченьким отпоил, водки стакан влил, я расхрабрился и решил посмотреть, за что жизнью рисковал. И обнаружил, что читаю на лашайани – не путать с лайашани. Это праязык. Забытый основательно, его вообще мало кто знает. А уж книг, на нем написанных, и вовсе единицы, и стоят они… в общем, не полторы сотни золотых. Особенно те, в которых всякие магические штучки описаны. Так что по возвращении в город я культурно объяснил заказчику, что идиоты водятся в других местах, как и маги, владеющие лайашани и не считающие всех кругом идиотами, следовательно, готовые отвались за Нореисту куда больше обещанного. Тот зубами поскрипел, поругался нехорошими словами – а что он сделает? Договора мы не подписывали, а ему и на ум прийти не могло, что бродяга обтрепанный может знать не только древнейший язык, но и что такое Нореиста. Не спрашивайте, откуда я знал. Не помню. Но вот… знал. Для нас книга бесполезна абсолютно, ну прочитаю я вслух с выражением пару заклинаний – и что? Нужен Дар. И нужно умение.
– Сколько ж вы с него стрясли? – завистливо спросил Тимаш.
– Пятнадцать тысяч, – скромно признался Милл. – Безропотно заплатил, потому что в другом месте мы могли получить вдвое больше.
– А чего ж не получили?
– Ну, мы и правда не идиоты. Сильно ссориться с магом не из последних не рискнули. И расстались почти друзьями. Он на этой книге куда больше заработал в первый же год… я думаю.
Он замолчал, и все молчали тоже. В конце концов Эриш сказала задумчиво:
– А вот раньше не понимала, что такое приключения. Думала… ну вот то, что Гратт рассказывает. А ведь нет. Там что – драки, схватки, ну героизм… все одно и то же. Без тайны. Без интереса.
Гратт не возразил. Конечно, в его незатейливой жизни не было Катастрофы, не было Исчезающего дома… И кто знает, что еще имелось в загашнике эльфа, потерявшего память, и его товарища.
– Следующий этап нашего путешествия, – сухо произнес Сеглер, – целиком зависит от тебя, Милл. Очередной каратьяг находится в Исчезающем доме в паре лиг отсюда.
Милл присвистнул, а на лице Дарби, обычно таком спокойном, отразилось все, что он чувствовал. Бесконечная тревога. Сеглер легко понял: Миллу уже не двадцать, обещанная плата лишь немногим выше, чем они тогда выручили за книгу, а риск огромен, потому что Сеглер не знал, где именно лежит каратьяг. Может, в подвале, а может, на чердаке. Милл прав: самое сложное в исчезающем дома – ступеньки. Или книжные полки. Трудно рассчитать скорость движения, трудно распределить вес. Но только Милл способен это сделать. Даже Эриш тяжелее, и Эриш не умеет двигаться так, как эльф, забывший свое эльфийское детство. Разум забыл, а тело помнило, иначе он бы не вернулся из ти-алдина.
Все это понимали. Тимаш начал было выступать на тему «хоть какой-то прок», но Сеглер осадил его весьма резко. С Тимашем церемониться и не стоило.
– А если у него не выйдет? – грубо спросил Гратт.