Чувствовала, чтодолжна раскачиваться, зуд и покалывание в мышцахтребовали , чтобы она раскачивалась. Последнее, что ей хотелось бы сейчас — это смотреть в зеркало на свое отражение и радоваться, что припухлость носа почти незаметна.
«Подойди ко мне поближе, дорогая. Я хочу поговорить с тобой».
Четырнадцать лет такой жизни. Сто шестьдесят месяцев такой жизни, начавшейся с момента, когда он дернул за волосы и впился зубами в плечо за то, что вечером после церемонии бракосочетания слишком сильно хлопнула дверью. Один выкидыш. Одно сломанное ребро. Одно почти пробитое легкое. Тот ужас, который он сотворил с ней с помощью теннисной ракетки. Старые отметины, разбросанные по всему телу, которых не видно под одеждой. Большей частью следы укусов. Норман обожал кусаться. Сначала она старалась убедить себя, что укусы составляют часть любовной прелюдии. Даже странно думать: что когда-то она была такой юной и наивной. «Иди-ка ко мне — я хочу поговорить с тобой начистоту».
Внезапно она поняла, чем вызван зуд, который теперь распространился по всему телу. Она чувствовала злость, охватывающуюярость , и вслед за пониманием пришло удивление.
«Убирайся отсюда, — неожиданно посоветовала потаенная часть сознания. — Убирайся прямо сейчас; сию же минуту. Не задерживайся даже для того, чтобы пройтись расческой по волосам. Просто уходи».
— Но это же смешно, — произнесла она вслух: все быстрее и быстрее раскачиваясь в кресле Винни-Пуха. Капелька крови на пододеяльнике прожигала ей глаза. Отсюда она походила на точку под восклицательным знаком. — Это же смешно. Куда мне податься?
«Куда угодно, лишь бы подальше от него, — парировал внутренний голос, — Но ты должна сделать это немедленно, пока…»
Пока что?
«Ну, на этот вопрос ответить несложно. Пока не уснула снова»
Часть ее сознания — привыкшая ко всему, забитая часть — вдруг поняла, что она вполне серьезно обдумывает эту мысль, и протестующе завопила в испуге. Оставить дом, в котором прожила четырнадцать лет? Дом, где, стоит только протянуть руку, найдет все, что душа пожелает? Бросить мужа, который пусть даже слегка вспыльчивый и скорый на кулачную расправу, всегда оставался прекрасным добытчиком? Нет, это действительно смешно. Она не, должна даже в шутку мечтать о подобном. Забыть, немедленно забыть!
И она могла бы выкинуть сумасбродные мысли из головы,наверняка именно так и поступила бы, если бы не капля крови на пододеяльнике. Единственная темно-красная капля крови.
«Тогда отвернись и не смотри на нее? — нервно закричала та часть сознания, которая проявила себя с практичной и благоразумной стороны. — Ради Христа, не смотри на нее, иначе неприятностей не оберешься!»
Однако обнаружила, что не в состоянии отвести взгляд от одинокой капли крови.
Глаза уставились в одну точку, она раскачивалась все быстрее и быстрее.
Ступни ног, обутых в мягкие туфли без каблука, выстукивали по полу все убыстряющийся ритм (к этому времени зуд сосредоточился, в основном, в голове, раззадоривая мозг, нагревая ее), в мыслях мелькали обрывочные фразы: «Четырнадцать лет. Четырнадцать лет разговоров начистоту. Выкидыш. Теннисная ракетка. Три зуба, один из которых проглочен. Удары. Щипки. И укусы. Да-да, не забывай про укусы. В широком ассортименте. Огромное количество…»
«Прекрати! Это бесполезно и бессмысленно, ты только зря заводишь себя, потому что никуда не уйдешь, он обязательно догонит тебя, разыщет, привезет обратно домой, он же полицейский, сыщик, поиск людей — это как раз то, чем занимается, это то, что у него получается лучше всего…»
— Четырнадцать лет, — пробормотала она, думая теперь не о прошедших четырнадцати годах, а о следующих. Потому что другой голос, потаенный голос, был абсолютно прав. Он может не убить ее.