На этом месте я ощутил жгучее желание нажать пресловутую кнопку.
– А делать-то с ним чего? – тем не менее, спросил я, – оно все время выскакивает.
– Я могу перепрограммировать, – начал Седрик, но я тут же его перебил:
– Только попробуй, рыбья башка. Мне этого не надо. Чтоб ты еще раз в мою голову полез – иначе, снесу тебе твою собственную. И старпому заодно. Не потому, что вы мне, ребята е нравитесь. А так, за-ради веселья.
Вы когда-нибудь видели, как краснеет рыба? Я видел. Глаза капитана налились кровью, он сжал кулаки-плавники, готовясь ударить меня.
Давай, ударь. Пожалуйста. Я ненавидел его, а он ненавидел меня. В конце концов, кто же, кроме него виноват в моих страданиях?
– Прошу вас, не надо, – тихо взмолилась божественная, – Давид, перестань, хватит, я не могу этого видеть.
– Мне все равно.
С этими словами я развернулся, и двинулся во тьму. Не обращая внимание, идут ли Седрик и божественная за мной.
Мне было немного, совсем чуть-чуть обидно за Анну. Будет очень жаль, если она вдруг погибнет.
В конце концов, девушка ни в чем не виновата. Кроме, разве что, своей глупой любви. К кукле, как она привыкла.
Ну а для себя я видел один лишь выход – умереть было бы просто идеально.
Не в своем теле, не в своем времени, обреченный служить непонятным целям, играть под чью-то дудку. Очень жаль, что я сделан из металла, и меня трудно разрушить.
ТЫ – ВЫСШАЯ ФОРМА ЖИЗНИ, – словно в ответ на мои слова донеслось откуда-то из тьмы.
– Не обращай внимания, – Седрик явно засуетился, – он ищет тебя, просит чтобы ты откликнулся.
– То есть, он мне льстит, – мрачно отозвался я. Забавно. Я бы похохотал над этим если мог.
Сообщение перед глазами запульсировало с новой силой. На этот раз, правда, у меня появились новые ощущения. Я почувствовал боль.
С каждым вылетом окна боль била меня по вискам изнутри головы. Пульсировала, схватывала, а потом отпускала.
Ощущение было новым, я давно забыл его, поэтому сперва не понял что это такое. До той поры, пока она не начала нарастать.
– ОТВЕТЬ, РОБОТ. ОТВЕТЬ – велел голос, и я с трудом мог ему сопротивляться.
Все то время пока мы шли, сообщение никуда не девалось. Боль становилась все нестерпимее, и мне уже хотелось разбить себе башку о ближайшую стену лишь бы не терпеть этого. Но я с упорством шел вперед, не знаю зачем.
Я ИЩУ ТЕБЯ ГЛУПЫЙ РОБОТ Я РАЗОРВУ ТЕБЯ ТЫ УЛУЧШИШЬСЯ