– Он бы что-нибудь придумал, – спокойно ответил Фергюс, – он тебя, придурка, из застенка верхней станции вытащил. Да он бы тебя у дьявола из жопы достал… И Сусанн твою тоже, – Фергюс на мгновение замолчал, словно что-то обдумывая, – А теперь ты и бабу свою погубил, и кэпа предал, бездарное ты говно.
Нильс ждал, что н скажет что-то еще, но Фергюс больше не проронил ни слова. Рывком он поставил притихшего техника на ноги и они вновь пошли сквозь темные коридоры. Внезапно коридоры, уже ставшие привычными, закончились, и они оказались на пороге громадного зала, слабо освещенного аварийным красным светом. Вглядываясь в смутные тени ферм и погрузочных кранов, Нильс безошибочно угадал доки. Фергюс выключил фонарик и придержал Нильса за шкирку.
– Кровищей пахнет, – словно сам себе, пробормотал старпом,, отцепляя от пояс бластер, – и дымом.
Крадучись, ориентируясь только на смутное освещение станции, они двинулись вперед, и через несколько шагов перед ними распахнулась чудовищная картина. Посреди дока одиноко стояла еще дымящаяся, развороченная громада Морского льва. Нильс шагнул к нему и тут же споткнулся обо что-то мягкое и тяжелое, словно мешок с песком. Ноги заскользили в какой-то жиже. Тень, которую отбрасывались обломки Льва, помешала ему сразу разглядеть, что это. И лишь приглядевшись, он отпрянул, едва сдерживая вскрик. На полу дока в луже крови лежало изуродованное человеческое тело.
– Твою мать! – прошептал у него за спиной Фергюс, – кто это сделал?
– Посвети.
Огонек фонарика белым пятном лег на тошнотворную кучу кровавого мяса, завернутого в нарядные одежды верхней станции.
– Либо это боевые роботы, либо…
– Что?
– Либо наш паренек.
– Давид? Зачем ему?
Преодолевая дурноту, Нильс заставил себя еще раз внимательно взглянуть на повреждения на теле. Раны, похоже, были нанесены не клешней, как у боевых роботов, а рукой с пятью пальцами. На него снова накатила тошнота и головокружение, запах крови показался просто невыносимым.
– Все-таки взбесился.
– Из-за чипа? Это все из-за какого-то гребаного чипа?
– Я не знаю… похоже, да.
– А это еще что за хрень? – голос Фергюса прозвучал недоверчиво. Белое пятнышко света метнулось к ногам трупа.
Нильс присмотрелся. Какое-то еда заметное шевеление было заметно в одежде мертвеца. Фергюс осторожно отодвинул яркую тряпку краем фонарика.
– Твою мать! – Нильс отпрянул так резко, что не удержал равновесия и шлепнулся в лужу крови. По ноге мертвеца, словно б впитываясь в кожу, ползла вверх струйка черной жижи. Словно червяк, она извивались, разветвлялась, захватывала все новые сантиметры кожи.
– Что это за дерьмо?! – воскликнул Нильс, уже не пытаясь говорить шепотом.
Не обращая на него внимания, не говоря ни слова, Фергюс прошелся по доку, освещая то одно тело, то другое. Даже отсюда Нильс видел, что большинство трупов захвачены черной жижей куда больше, чем тот, на который он наткнулся. Некоторые тела были полностью затянуты черной пленкой, по которой словно бы иногда пробегала какая-то рябь. Зрелище это вызвало у техника едва ли не больший ужас, чем сам вид побоища.
– Надо валить отсюда! – уже не обращая внимания на дурноту и головокружение, Нильс вскочил на ноги.
– Стоять! – жестким тоном приказал Фергюс, – Пойдешь туда, куда я скажу, – он с сомнением посмотрел на развороченный корпус Льва, словно бы принимая решение. Наконец, он решительно толкнул Нильса к кораблю.