У нас с Татьяной тоже спрашивали, останемся ли мы у Джито, или уйдем к другому боссу. Мы пока отмалчиваемся; мы бы и рады избавиться от этого кошмара, но куда уходить? К кому? И как это возможно, если мы на мели, если у нас на троих осталось пятнадцать фунтов?
И еще одно обстоятельство останавливало нас от резких движений. Поговаривают, что Джито кидает тех, кто уходит от него к другим агентам. Он зачастую недоплачивает часть от причитающегося такому работнику. А случается, что прикарманивает двух или трехнедельный заработок, мотивируя эти свои действия неким «ущербом», который причинен работником во время проживания в арендованном руме — сломанная мебель, испорченная техника, или что-то в таком роде.
Иными словами, если мы уйдем от Джито прямо сейчас, — даже если бы у нас была такая возможность — то заработанных нами за вторую половину апреля денег, скорее всего, нам не видать.
— Надо занять у кого-то, — задумчиво произнесла Татьяна. — Паундов двадцать перехватить. Хотя бы десятку. Я бы бойлера купила. Яиц пару десятков. Или приготовила бы фаршированные куриные окорочка.
— Может, у Марека попросить?
— Они вместе с Стасей уехали в Портсмут… У них там есть какие-то знакомые. Приедут послезавтра, не раньше.
— Ищут варианты?
— Сейчас все ищут варианты.
— А эти две… Вера и вторая, которая с ней живет?
Таня прерывисто вздохнула.
— Не очень бы хотелось к ним обращаться… Но ничего не поделаешь.
Она посмотрела на меня.
— Одевайся. И «отмычку» не забудь прихватить — позвоним заодно нашим.
Мы прошли пару кварталов по нашей тихой улице, затем свернули на Дерби. Ближайший таксофон, кстати, находится всего в полусотне метров от нашего «особняка», и обычно мы звоним домашним именно отсюда; но не в этот раз.
Я уже вполне научился пользоваться подаренной Мареком штуковиной — под его руководством испытал «отмычку» на аппарате в «овощном», сделав оттуда звонок младшей сестре жены. Мы решили, что злоупотреблять возможностью говорить с таксофона бесплатно и сколь угодно долго не будем. Вместе с тем, эта «технология» поможет нам серьезно сэкономить, учитывая, что мы звоним раз в три-четыре дня, и тратим на разговор в среднем пять паундов.
С близкими разговаривала жена. Обычно мы так и практикуем. И дело не в том, что Татьяна хорошая актриса, а я — никудышный актеришка. Просто есть вещи, которые в паре или в небольшом коллективе кто-то делает лучше, вот и всё.
Пребывая в задумчивом состоянии, — подозреваю, что я даже задремал стоя, привалившись плечом к стенке автомата — я пропустил концовку разговора.
— Фуххх… — сказала Татьяна, кладя трубку на рычаг. — Наконец-то, хорошие новости.
Я вытащил из прорези «крючок», сунул ценную вещь в карман.
— Хорошие новости?
— Ну как, сказать… — Таня невесело улыбнулась. — На фоне того, через что мы тут проходим, вполне позитивные новости… Наша «процентщица» вернулась.
— Так?