Послышался чей-то прерывистый — с всхлипом — вздох. Должно быть, это я так обреченно вздохнул; кроме меня здесь нет ни одной живой души.
Не знаю, как к этому относиться… Но, определенно, я нахожусь в тот самом строении на Оксфорд-стрит, куда нас привезла Татьяна; в том самом доме, который я на пару с компаньоном покинул среди ночи, прихватив свои вещи. Саднит левая рука; но на фоне головной боли это пустяк.
Вокруг гробовая тишина.
Я не без труда поднялся из кресла, в котором, видимо, провел какое-то время. Обнаружился мой плащ — он переброшен через боковую спинку дивана; на нем не видно грязных пятен, он даже не выглядит таким уж мятым.
Пошатываясь, перебрался в помещение кухни. Туалет довольно грязный; запашок, как в вокзальной уборной эпохи позднего советского строя…
Я с трудом справился с рвотными позывами. Открутил вентиль с холодной водой в раковине. Некоторое время ждал, пока сбежит вода; затем, наклонившись, держась рукой за край раковины, принялся жадно лакать.
Уже напившись вволю, я подумал, что вода в местном водопроводе наверняка не предназначена для питья. Возможно, в неочищенном виде, не пропущенная через фильтр и не прошедшая процесс кипячения, она вредна для здоровья. Не исключено, что в ней есть опасные для человеческого организма примеси и бактерии. Какие-нибудь кишечные палочки, к примеру.
А, плевать. Мне сейчас так плохо, что жить не хочется… На костяшках левой руки повреждена кожа. Я подержал кисть под струей холодной воды. Кое-как отмыл запекшуюся кровь. Пальцы и запястье вроде бы не сломаны…
Интересно, где, при каких обстоятельствах я получил эту травму?
Ничего не помню о последних нескольких часах.
Абсолютно ничего, какой-то провал образовался. Очень странное ощущение; и очень неприятное, надо сказать. И хотя я в курсе, что некоторые представители человеческого племени периодически страдают потерей памяти, — в особенности те, кто регулярно бухают или употребляют вещества — сам с таким явлением столкнулся впервые.
Я кое-как вытер мокрое лицо и руки носовым платком. Прихватил в гостиной плащ. Поднялся на второй этаж. Дверь душевой оказалась почему-то не на штатном месте; ее прислонили к стене рядом с дверным проемом. Странно.
Я постучал в знакомую по вчерашнему вечеру дверь.
— Татьяна… Таня, открой, это я.
Из комнаты, вместо ответа, донесся громкий храп. Я замер у двери. Сколько знаю, моя благоверная не издает таких звуков.
Значит, в комнате спит какой-то мужик…
Дернул за дверную ручку; дверь оказалась не запертой. Секунду или две я стоял в дверном проеме, глядя на разлегшегося на кровати мужчину.
В проходе — на полу — стоят чемодан на колёсиках и дорожная сумка. Подойдя к постели, я принялся трясти своего компаньона за плечо. Тот спал мертвецким сном; мне пришлось прогуляться в душевую, и набрать там полную кружку воды.
— Что?! Ип-пать!..
Тень, утирая рукавом мокрое лицо, уселся на кровати.
— Ты чего, Папаня?
— Где Татьяна?