— Имеется в виду наш первый развод?
— Да.
— Значит, ты с ним поддерживала отношения?
— Не в том смысле, что тебе подсказывает твоё богатое воображение.
— Мое воображение отказывает мне с того момента, как я высадился в Хитроу. — Я аккуратно затушил окурок и бросил его в ближайшую урну. — Жизнь оказалась настолько богатой на неожиданности, что нет необходимости генерировать фантазмы… Чего хотел от тебя этот твой знакомый?
— Хотел помочь.
— И все? Он что, добрый самаритянин?
— Вряд ли. — Татьяна бросила на меня внимательный взгляд. — Он несколько раз предлагал, чтобы я ушла к нему… «Ты с этим своим писателем пропадешь» — это его слова.
Я ощутил, как к лицу прихлынула кровь.
— А ты, — спросил я чужим голосом. — Что ты ему на это сказала?
— Догадайся сам. — Татьяна сдержанно улыбнулась. — Как видишь, я здесь, с тобой — пью вино, кормлю белок… а не с кем-то еще.
Некоторое время мы молчали; но молчание это не было тягостным для нас, как это бывает, когда уже нечего сказать друг другу.
— Я выручила за оборудование две с половиной тысячи, — сказала Татьяна. — Эти деньги отдала их владельцу… так что треть долга я погасила.
— Осталось пять тысяч… или чуть больше?
— Да.
— Надо отдать… вернуть до последнего цента. И как можно быстрее.
— А где взять такую сумму? Есть ведь еще твои долги. То, что ты взял у Николая.
— Это я самому себе сказал, Таня.
— А. Я-то думала, что ты со мной разговариваешь.
Я взял ее ладонь в руку, поцеловал.
— Не обижайся на меня… Я вел себя, как конченный идиот… как эгоист. Наворотил кучу дел… Но теперь постараюсь все исправить.
— Ты не идиот, Артур. — Татьяна грустно улыбнулась. — Ты писатель. И ты такой, какой есть… Кстати, хотела у тебя спросить.