Солдат понимающе крякнул. Закурил. Погладил меня по голове. Хотел уйти. Потом достал из кармана кусок сахара:
— Возьми, настоящий.
Я взял сахар, а взамен высыпал ему в ладонь горсть орехов.
— Ну, будьте здоровы, — сказал солдат и повернулся уйти. И вдруг что-то блеснуло в его глазах, как у бабушки, когда она готова заплакать. — Ты не говори ей, что я спрашивал… Скажи так: прошёл мимо какой-то солдат…
И он похромал прочь от школы, опираясь на костыль. Солдат недалеко ушёл, когда подбежала тётя Надия. Она не подходила, она подбегала, и всегда меня охватывало ветерком, идущим от её платья.
— Кто это был?
— Прошёл мимо какой-то солдат!
Тётя не поверила. Она вся вытянулась, привстала на цыпочки, силясь разглядеть и угадать, кто же это был.
— Миша?! — крикнула тётя Надия неуверенно. Солдат приостановился.
— Миша, куда же ты?! Миша! — И последнее слово она крикнула так, что солдат вернулся.
И они стали смотреть друг на друга, не здороваясь, тёмными глазами.
— Твой? — спросил солдат про меня.
— Мой! — тряхнула головой тётка, и глаза её блеснули на солдата так сердито, что я поёжился. — Ну и что же? Ну если и мой?
— Поверила, что убитый? Не ждала?
— Не верила! Ждала!
Лицо солдата исказилось, словно от боли. Мне показалось, что он сейчас заплачет, как маленький. И тётка тоже догадалась об этом и утешила его, как маленького. Притянула голову, поцеловала в лоб:
— Это же приёмыш, глупый. Такой же сирота, как ты!
И солдат так обрадованно заулыбался, словно узнал что-то весёлое.
Он остался. И полюбил меня. Хотя иногда вспоминал, смеясь, что я чуть-чуть не отвадил его от тёти.
Дядя Миша до войны был молодым и красивым. Он был женихом тёти Надии. Она плакала, провожая его на войну. А встретила с радостью. Хотя вернулся он безногим, она его любила. И уважала. Потому что солдат Миша защищал Родину. Он был храбрым, не боялся смерти. Теперь тётя Надия даст ему счастье. Так все говорили.
И до свадьбы и на свадьбе. Свадьбу они играли, как у нас говорят, не по-старинному, а красную, без попов.
— Попы только веселье портят своим видом, — сказала тётя Надия.