Он почувствовал зуд на шее под рыжими лохмами бороды. Муравей. Высоко забрался. Пахарь повертел головой, потом пальцем сбросил с себя докучливого путешественника.
— Я спрашиваю, планета как называется, а он мне башкой вертеть. Ты Ваньку-то не валяй, знаем мы эти штучки.
Те, что выглядывали из-за спины говорившего — двое слева и двое справа, — с виду были ненамного любезнее своего предводителя.
Краснорожий, не дождавшись ответа, грозно насупил брови и подался на полшага вперед. Четверо его спутников хотели было шагнуть за ним, но подумали и шагать не стали — видно, смекнули разом, что безопасность тыла важнее.
Главный кожей почувствовал пустоту, холодком обдавшую спину, волком зыркнул по сторонам и отступил на прежнее место.
— Что это у тебя за уродина? — Голос его стал мягче. Пахарь решил: отвечу, может быть, уберутся раньше.
— Со-ха, — ответил он скрепя сердце.
— Со-ха? — удивленно переспросил пришелец. — Ну и название. Со-ха. Ха-ха. Ты ей чего, копаешь? Или так, прогуляться вышел?
Пахарь устал говорить. Одно слово — это уже труд. Но он сделал усилие и выговорил по складам:
— Па-хать.
— Па-хать, — повторил краснорожий и обернулся к спутникам: — Лексикончик. Зубы о такие слова поломаешь. «Пахать».
Пахарь стоял, не двигаясь. Ни интереса, ни страха, ни удивления — ничего не отражалось в его застывшей фигуре. Он просто стоял и ждал. И земля ждала вместе с ним.
Пришельцы тем временем, сбившись в кучу, о чем-то тихо шептались. Шепот то поднимался волнами, и тогда над поляной воронами вспархивали слова: «в рыло», «с копыт долой», «пусть подавится», — то утихал до ровного мушиного гуда. Наконец тот, что был главным, прокричал через всю поляну:
— Ладно, вижу, с тобой много не наговоришь. Значит, так. Бросай эту свою со-ху. Полезай вон туда. Дырку в борту видишь? Люк называется. Туда, значит, и полезай.
Пахарь стоял неподвижно. Только солнце перебирало по волоску копну его нечесаных лохм, добавляя к рыжему золотое.
— Ты чего, дылда, совсем уже в дерево превратился? Полезай в люк, тебе говорят. В плен мы тебя берем. Плен, понимаешь? Плен. Будешь ты у нас пленный. Такое правило, понимаешь? С каждой планеты, даже такой задрипанной, как твоя, мы берем по штуке местного населения. У нас там, — краснорожий показал на ракету, — таких охломонов, как ты, четыре клетки уже набиты. Скучно не будет.
Пахарь его не слышал. Он слушал землю. Он ей отвечал. Она и он говорили.
Чужой нетерпеливо переминался. Что-то ему было от Пахаря нужно. Только Пахарь не понимал что.
— Слышишь, дед? По-хорошему тебе говорю. Полезай в люк. Не то будем говорить по-плохому. Это видел?
Говоривший неплененной рукой приподнял и держал на весу короткую увесистую трубу. От рукоятки она раздувалась плавно, потом резко выпрямлялась, сходясь, а на конце чернел червоточиной круглый опасный глаз.
Чужак помахал штуковиной и оставил ее висеть на ремне.
— А это?