— Надо предупредить Нима… и ребят… — попыталась я выдать что-то более-менее разумное.
— Ниммей знает, — Фредо едва заметно улыбнулся.
Но я все же решила проверить сама. Это под лошадь я встала без раздумий, а в более личных делах лучше подстраховаться.
— Ним, я… мы…
— Давай, порадуй Льдинку, сегодня его очередь, — вроде обиды нет ни в голосе, ни в эмоциях. И насчет очереди, кстати, он прав…
— Старший дракон разрешил? — а вот в голосе Фредониса обиду слышно, пусть и спрятанную под легкое ехидство. Ну и плевать… Зато я уверена, что теперь все честно.
Можно спокойно снова встать на цыпочки, вновь прижаться к его губам, вдохнуть запах мяты, раствориться, слиться… утонуть в его прохладе… очнуться у него на руках, чтобы потом снова потеряться во времени, в ощущениях, в пространстве.
Вроде бы мы в моей комнате? Да, вроде бы… Ой, я же после боевки так и не приняла душ, вот дура-то… Но эта мысль проскользнула и исчезла. Все мысли исчезли или запутались…
Переплелись, как наши пальцы, в попытке быстро расстегнуть пуговицы на жилетках. Да, правильно, не надо никуда торопиться — у нас впереди целая ночь. Вторая наша ночь…
Нет, те, когда мы были втроем — они прекрасны, и… я считаю, что их должно быть больше, много больше, чем когда я с кем-то из них двоих. Но сейчас есть только он и я, только его глаза, черная манящая бездна… только его руки, ласковые, нежные… прохлада от его прикосновений и жар от них же. Когда все тело горит, плавится под его ладонями. Когда его губы обжигают мятной прохладой. Когда… когда я чувствую, как он медленно входит в меня, глядя при этом мне в глаза. И пряди его волос гладят меня по лицу… и я вся выгибаюсь ему навстречу… и мой стон сливается с его шепотом: «Ри-ин».
Сейчас — Рин… Но моя грудь еще помнит прикосновения его пальцев, соски еще влажно блестят от его поцелуев. Он знает, что я — Рина. И это «Ри-и-ин» просто как напоминание, как… просто я люблю, когда он так зовет меня. Люблю… Его… Так сильно, что сладкая скручивающая волна первого оргазма настигает меня почти сразу. И потом снова… волна за волной.
Мои мышцы сжимаются, я пытаюсь обхватить Фредо ногами, руками, прижаться своей грудью к его груди, найти губами губы… Пытаюсь поделиться с ним, отдаться вся… слиться… И я чувствую, что мне это удалось: «Ри-и-ин… любимая»… Да!
Я даже не сомневаюсь, что спустя долей пять захочу еще, но сейчас мы замираем, обнявшись, и лежим… вместе. Только он и я.
Будильник загромыхал в тот самый миг, когда я закрыла глаза, чтобы уснуть. По крайней мере, мне именно так показалось.
Героическим усилием воли я подняла себя с кровати и, пошатываясь, как сомнамбула, побрела в ванную…
— Видуха у тебя такой… заеб… замученный очень, — посочувствовал мне сладко зевающий Тимоха. — А я вроде как должен был выспаться, но пока не понял. Такое чувство, что опять не получилось.
— А Ним где? — я даже высунулась в коридор, чтобы погипнотизировать дверь в комнату Ниммея.
— Дрыхнет, — с завистью выдал Тим. — Сказал, что он всех учеников в Академию доставил, но сам учиться не подписывался. Пообещал очередь в столовой нам всем занять, на обед.
— А на завтрак?! — возмутилась я, смирившись с тем, что сколько холодной водой лицо не умывай, пятичасовой сон это не заменит.
— Про завтрак разговора не было, — хмыкнул Тимка. — Завтрак сами добывать будем. — И, выдержав небольшую паузу, намекнул: — Ты б второе тело распинала, а то если он так же как ты выглядит, ему тоже водные процедуры усиленные понадобятся.
Выглядел Фредо… ну, видала я его и в лучшие дни, прямо скажем. Правда, выполз он самостоятельно. Мы как раз в дверях столкнулись, когда я шла его будить, а он шел… тоже себя будить. Потому что взгляд у него был как у человека, который еще не очень понимает, где он и кто он. Но меня этот человек узнал:
— Рина…