Через три дня заточения и моего полного безделья я узнал, что в доме живут: кухарка Шанталь с двумя дочерьми, старик Эдвард, он же кучер, девчонка Дарья лет шестнадцати и соответственно исчадие самого ада. Рядом на участке есть еще один дом для посменной охраны. Днем приходят еще садовники и конюхи. В доме целый день царит мертвейшая тишина, лишь со стороны кухни часто слышится ругань или смех. Женщина-монстр постоянно сидит у себя в комнате или в кабинете и ни с кем не разговаривает. Старик Эдвард приносит мне еду и иногда оставался поговорить, но в основном он выпытывал про моих предков и очень огорчался когда я говорил, что ничего не знаю.
И вот на пятый день, видимо настал тот час, когда меня решили проверить. Я ждал чего-то подобного. Вечером, прямо напротив дверей моей камеры — комнаты, остановились две дочери кухарки. Одна из них сильно плакала.
— Я больше так не могу, сегодня этот монстр заставила меня дать пощечину собственной матери за то, что видите ли, суп был недосоленный. Как я теперь маме в глаза посмотрю, — выла она на весь второй этаж.
— Ты права сестренка, хватит это терпеть, завтра утром я подсыплю отраву в её чай и мы наконец-то сможем зажить по-человечески.
Ну, что ж, девицы актрисы. Убедительно было, значит, завтра утром? Вот и увидимся, а то скучно тут у вас.
Утром меня вывели завтракать аж на кухню, намекая на важный разговор. Собрались почему-то все жители дома.
Кухонька была не большая, но уютная: рабочая зона в углу возле большого открытого окна, стилажи с посудой и два стола: маленький, скорее всего для прислуги и большой дубовый.
— В зале совещаний ты дал клятву охранять меня, — зло взирало на меня сидя за большим столом и наливая себе чай.
— Да, — подтвердил я.
— Ценой своей жизни? — она прищурила глаза, ожидая ответа, отчего стала еще уродливей.
— Да.
— Хорошо, — и взяла чай со стола. — Пей.
Я взял кружку, но не спешил пить. Глянул на двух девушек побледневших в уголку. Я их не видел еще, но сразу понял, что это вчерашние обиженные страдалицы.
— Я приказываю тебе пить. Или его выпью я, — подловила. И выхватила у меня кружку, но до рта так и не поднесла, я перехватил и выпил его.
Все охнули, старик улыбнулся.
— Он не может ослушаться прямого приказа, я же говорил.
Бонстер грозно осмотрела всех присутствующих. Надеюсь с театром на этом покончено?
— Вышли все, — рявкнула она. Кухня опустела и для меня, почему-то, как-то даже уменьшилась в размере. Оставшись с этим существом наедине, мне стало неловко. — Я приказываю тебе не причинять боли или ущербу моему здоровью, а так же это касается любого, кто живет в этом доме. Эдварда и Дарью будешь слушаться так же, как и меня. Это приказ. Все понял?
— Слушаюсь, — сделав покладистый вид, ответил я.
Странно, вернувшись в комнату, меня не заточили в кандалы и даже не замкнули дверь, не озвучили больше никаких указаний и вообще оставили в покое. Целый день меня не трогали, я вел себя тихо и не высовывался, а вечером старик позвал на ужин.
В кухне на этот раз были лишь я, он и кухарка. Для её почтенного возраста она была уж слишком сварлива и остра на язык.
— …и прикажи ему, помимо всего прочего, ни в коем случае не подходить к моим стеллажам с чашечками, — сотрясалась Шанталь, повторив это уже, как минимум четвертый раз.