«Как скажете, господин начальник», - продолжало молча шутить мое изголодавшее сознание. Вообще я понял, что самой большой пыткой для любого адекватного, но не лишенного чувства юмора человека, это пробыть пару дней в закрытом пространстве с самим собой. В мой первый день заключения я пытался абстрагироваться от внешней среды тюремной обреченности витающей в воздухе. И вроде даже получилось и, пожелав доброй ночи крысе, доедавшей мою похлебку, спокойно себе уснул. Второй день начался также хорошо, но уже к обеду я осознал, что успел перебрать в голове всю свою жизнь и разложить по полочкам все вопросы и выводы. Вспомнил родителей, которые ушли из жизни слишком рано, друзей, врагов и даже нашу собаку, которая ловила огромных серых крыс и приносила мне в комнату. Мои воспоминания навеяли некую грусть и я разозлился. «Ну, ты еще всплакни,» — сказал я сам себе и повел мысли в другое русло. Поэтому остаток того дня и весь третий день я придумывал 101 способ как можно убить человека, сделав ему при этом очень больно. Если бы за мной кто-то записывал, то можно было бы выпустить небольшой томик и разбогатеть.
Карету начало трясти. Очень долго трясло и, как только я решил представить, что это ни что иное, а массаж, мы резко свернули на гладкую, городскую дорогу. Сердце пустилось ускорять темп — скоро начнется и будет уже не до шуток. Хоть окна и были зашторены, но место прибытия я почувствовал сразу.
— У нас разрешение на въезд, — страж протянул свернутую бумагу в окно и нас тут же пропустили.
Все шло по тщательно спланированному сценарию, поэтому выйдя из кареты я даже не взглянул на прекрасные фасады Парламентского Дворца и с опущенной головой, подгоняемый стражем, вошел внутрь.
— Смотришь в пол и делаешь, что тебе говорят, — страж напоследок окинул меня каким-то уж чересчур жалостным взглядом, ну, на какой был способен и вышел, оставив меня в одном из шикарных кабинетов чиновника. В углу стояли двое мужчин и оценивающе меня разглядывали.
— Посмотри, он действительно смуглый. Явно в роду были норбы, — сказал тот, что повыше.
«Были-были, даже не сомневайтесь».
— Так в этом же и вся прелесть задуманного. Ты представляешь, как взбунтует народ!? — радовался тот, что пошире.
— Но где вы его откапали?
— О, это еще один подарок судьбы, он преступник. Один из подпольных протестантов какой-то группы, — на это последовал громкий смех мужчин.
Да, я протестант и не какой-то там группы подпольных возбудителей закона, а самой известной и влиятельной под названием Голос народа. Вообще-то, я один из ее основателей, но им об этом лучше не знать.
— Давай ошейник, — толстун взял из рук товарища железный ободок, расстегнул его и направился ко мне.
«Это мне? Какая прелесть! Срочно хочу примерить!»
— А сработает? — засомневался высокий.
— Карл, обижаешь. Я лично у мастера заказывал, должно сработать, — и защелкнул на мне это прекрасное и неимоверно волшебное «ожерелье».
Мужчины затаили дыхание, да как собственно и я.
— Приказываю встать! — резкий и слегка писклявый голос толстяка заставил подняться. — Отныне я Грегори Виворт твой хозяин и ты подчиняешься только моим приказам!
— Да хозяин, — я послушно склонил голову.
— Ты будешь исполнять приказы женщины, на которую я тебе укажу, но настоящим твоим хозяином буду я, — его тонкий голос стал немного раздражать, интересно обязательно это все произносить с таким пафосом.
— Да хозяин, — тем не менее, нужно поддерживать образ раба.
— Превосходно! — просиял мой новоиспеченный рабовладелец.
— Невероятно! — изумился второй мужчина.