— Вот вам и удача, — проворчал я. — До цивилизованных мест тридцать миль... Мы не сможем пройти их по такой жаре. У вас, конечно, нет телефона, Фраули?
Тот помотал головой.
— А разве у вас нет машины? — спросил Кин. — Или хотя бы бензина?
— Нет. Прежде я пользовался машиной Рэнсома. Но не так давно с ней что-то случилось, мы так и не отремонтировали ее.
У меня появилась идея.
— Значит, у Рэнсома должен быть запас горючего?
— Ну... Да, большая бочка в гараже. Но вы же не отправитесь туда?
— И зачем я вообще приехал сюда? — покачал головой доктор Кин. — Кроме того, где еще мы сможем достать бензин?
Фраули схватил меня за руку, и я обернулся. Он смотрел мне в глаза с обеспокоенным выражением на морщинистом лице.
— Я думаю, ключи находятся в студии на чердаке. Но минутку, сынок. Я знаю, что во все это трудно поверить... Но вы же не захотите подвергать свою жену опасности, не так ли?
— Я не боюсь! — заверила Элизабет.
— Здесь нет никакой опасности, — возразил я старику. — Мы быстро вернемся.
Во всяком случае, я понимал, что Элизабет не хочет оставаться одна на горе, пока мы с Кином идем на поиски бензина. Но Фраули не отпускал мою руку.
— Не ходи туда, сынок, — с нажимом продолжил он. — Ваш кузен выпустил их... и теперь они в доме. У них есть какая-то цель, ужасная цель, которую мы и представить себе не можем. — Его костлявые пальцы больно стиснули мне запястье.
Я резко выдернул руку. И мы все втроем направились к дому, оставив Фраули смотреть нам вслед...
Я смерил взглядом дом. Это было старое трехэтажное здание, длинное и уродливое, содержащее, как стало известно позднее, всего десять комнат, не считая просторной студии, которая занимала почти весь чердак. Вниз по склону в сторону дома тянулась ржавая железная труба, видимо, трубопровод, снабжающий кузена водой. Окна были настолько грязными, что через них ничего не было видно.
Гараж оказался запертым. Доктор Кин вспомнил о словах Фраули, что ключи должны быть в студии Рэнсома на чердаке. Странно, что парадная дверь дома оказалась не на запоре и со скрипом открылась, когда я толкнул ее.
Внутри было сумрачно. Нас окутало какое-то затхлое зловоние. Элизабет закашлялась и шагнула назад.
— Фу! — сказал я. — Здесь воняет, как в могиле.
Я тут же пожалел о своих словах, потому что Элизабет немедленно заявила:
— Я не пойду туда, если ты не возражаешь.
— Ладно, — поспешно ответил я, довольный, что она так быстро сдалась.