— Это лодка, — сказала она, обернувшись к Кардью. — Причаливает... А в ней — полицейские.
— Значит, мы спасены.
Больше он ничего не говорил, потому что Катрин с нежностью припала к его потрескавшимся губам.
В тот момент, когда я впервые увидел дом своего дяди на Луун Маунтайн, меня вдруг охватило предчувствие какой-то смутной угрозы. Осторожно ведя автомобиль по заросшей сорняками дороге, я смотрел на стены старого дома с крутыми фронтонами и окнами, в которых виднелись какие-то темные, неясные фигуры. Подъехав, я вышел из машины и огляделся. И впервые услышал этот смех.
Тихий, насмешливый, гулкий, он звучал, словно из подземелья. Мне показалось, что в ушах все еще звучит это злорадное торжество, даже после того, как смех умолк. Меня пробрала нервная дрожь, я быстро огляделся. Вокруг никого не было.
Я уже начал бояться «возвращения к истокам», и, словно в ответ на эти мысли, взгляд мой уперся в старое кладбище, лежащее на склоне севернее дома, точно сад смерти. И если верны старые россказни, то среди тех могил похоронен какой-то старинный ужас.
Мой предок, Йохан Бернар, которого когда-то изгнали из Пруссии за чудовищные преступления, принес свой страшный культ в эти бесплодные холмы. Высохшие старухи в Луун-тауне все еще нашептывали о былых временах, когда ведьмы и колдуны кружились в безумном танце возле черного алтаря, на котором был установлен ужасный идол, с усмешкой взирающий на богохульные сатурналии, что устраивал Йохан Бернар.
Мальчишкой я часто смотрел на изъеденную червями гнилую деревянную плиту, отмечавшую могилу Бернара, и дрожащими руками притрагивался к железным прутьям, торчавшим из сорняков. Старая деревянная надгробная плита...
А теперь ее больше не было! Там, в тридцати футах от меня, зияла черная пасть разрытой могилы. И пока я ошарашенно смотрел на нее, холодный червячок страха зашевелился в груди; мне показалось, как что-то неопределенное и неясное двигается в темноте этой жуткой ямы!
Потом показалась рука. Тонкая рука, точно бледный паук, ухватился за край ямы, а следом за рукой появилось лицо. Боже, что это было за лицо! Седое, сморщенное, коричневое, похожее на череп горгульи, оно поднялось из ямы, и беспощадный кровавый закат брызнул в глаза, холодные и черные, как лед из подземного ледника. Взгляд их ударил по мне, как кувалдой.
Некое существо выползло из могилы, точно ужасный слизень в черном плаще, раздувшемся позади, словно крылья летучей мыши. В моих ушах снова раздался ужасный смех, злорадный, торжествующий — несущий в себе Зло, Зло за пределами человеческого воображения.
Мое горло перехватило от истерических рыданий. А эта тварь направилась прямо ко мне! Я не мог сдвинуться с места. Сверкающие, нечеловеческие глаза, казалось, выпили все силы, я был слаб, как младенец. От одежды твари исходил запах гнили. Ее лицо потянулось к моему.
И затем тварь поцеловала меня! Потрескавшиеся холодные губы дотронулись до моих, а когда я попытался сделать глубокий вдох, чтобы закричать от ужаса, то гнилое дыхание мертвеца смешалось с моим.
Но мгновение все почернело. Я услышал какое-то рычание и рванулся назад, чтобы только оказаться подальше от этих ужасных сверкающих глаз. Но нога зацепилась за камень, валявшийся в траве, и, рухнув на землю, я снова увидел ужасную тварь, нависавшую надо мной.
Странная нерешительность сквозила в каждом ее движении. Она отступила и внезапно отскочила в сторону. Я видел, как она перепрыгнула через разрытую могилу и понеслась среди старых белых надгробий. Я тут же вскочил на ноги и принялся чистить рукой рот, пытаясь стереть тот грязный поцелуй.
Рев стоял в моих ушах, и теперь я понял, что это такое. Вторая машина поднималась по крутой дороге, и именно ее появление спасло меня от ужасной гибели.
Машина подъехала к повороту, и я разглядел водителя. Изабель! Но что делает моя жена в этом адском месте? Ведь я два дня назад оставил ее в Нью-Йорке! И что за человек рядом с ней — худощавый, прилично одетый, с пухлым, почти женоподобным лицом, окрашенным закатом в темнокрасный цвет? Кто он такой?
Машина остановилась на стоянке позади моей, и я направился туда, все еще с трудом волоча ноги после ужасного происшествия. Изабель, встряхнув темно-рыжими растрепанными волосами, бросилась мне навстречу.
Я обнял ее, прижался губами к ее губам, но жена тут же оттолкнула меня, глаза ее расширились. У меня вырвался стон, когда я понял, что осквернил губы Изабель вонью той мертвой твари.
— Что это, Дон? Что случилось? — растерянно спросила молодая женщина.
Я тут же понял, что нельзя рассказывать, что произошло. Но мне удалось смягчить ее страхи. Пришлось сказать, что на меня напала гремучая змея и чуть не цапнула за ногу. Я отступил, запнулся и упал, а она уползла. Нет, не ужалила меня. А потом...
— Но как ты оказалась здесь, Изабель? И зачем?