Упреждая гнев мачехи, Фер вскинул руки:
— С ней всё в порядке, можно продолжать церемонию!
— Одни проблемы с тобой! — зашипела Сенора, приблизившись. — Где ты — там проблемы! Как ты вообще умудрился создать аватар, понять не могу!
— Я…
Фер хотел было сказать про непонятный источник магии, влившийся в его тело, но почему-то промолчал. Мачеха сверлила его взглядом, в котором было столько досады и злости, что ему пришлось глубоко вздохнуть, прежде чем получилось ответить:
— Возможно, потому что я — ариго!
И он расправил плечи, отправив ей ответный взгляд. Хватит его унижать, он и сам себя унизит. Но сам. Другие на это права уже не имеют! Тем более, Сенорель, вдовствующая ариготта.
Она только фыркнула в веер, по обыкновению закатив прекрасные глаза. И отвернулась. А Фер очень постарался скрыть улыбку. Сенора начнёт уважать его, рано или поздно.
Тихий шёпот сзади обжег его ухо:
— Я бы с ней не ссорился, светлость.
— Валь, твоя задача — меня охранять, а не влезать в семейные конфликты! — сквозь зубы ответил Фер. Тоже мне, советник нашёлся! Каждый лезет не в своё дело, прямо эпидемия какая-то!
Телохранитель невразумительно хмыкнул и с поклоном отступил на шаг. Фер понял это как жест покорности и снова вскинул голову, оглядывая собравшихся перед храмом магов. Верховный жрец поднял руки. В воздухе мелькнули белые лепестки, а потом ещё и ещё — и вот уже целое облако воспарило над лужайкой, блестящее, переливающееся всеми оттенками оранжевого в свете заходящего солнца. По мановению пальцев главного мага лепестки послушно собрались в одну линию и одновременно, словно в замедленной съёмке, упали на траву. Фер ступил на эту белую дорожку, ведущую к статуе Великого Магистра, и пошёл, чувствуя, как колотится сердце. Ещё немного — и он станет полноправным ариго, перед магией и подданными. Ещё немного — и на его голову возложат венец из белых лилий: символ власти, символ честности и преданности своему народу!
Дорожка заканчивалась, верховный жрец с венцом был уже близко, вот он уже поднял сплетённую из цветов корону, Фер приготовился опуститься на колено, чтобы принять её.
И в один миг всё пошло не так…
Толчок в плечо — и Фер летит на землю, приземлившись на руку. Боль пронзает локоть и бедро. Кто-то кричит, пока хор продолжает петь, но заклинания стихают. Теперь кричат все. Валь на земле, подмятый чем-то чёрным и бесформенным, он тоже кричит, отрывисто и резко, на своём странном языке, полном шипящих звуков. Его коллега, охранница Фири, в полутрансе отрывисто двигает руками перед собой, а голос её вибрирует на одной ноте едва различимым во всеобщем хаосе звуком. Чёрное нечто поднимается в воздух, словно недавний аватар, — угрожающее жуткое облако — и маги падают один за другим, не зная, как с ним бороться. Воздух словно сам улетучивается из лёгких, и Фер только хрипит, выпучив глаза… Конец близок, паника завладевает всем телом, не давая пошевелиться, но Валь, освобождённый от бесформенного нападающего, хватает Фера за ворот парадного камзола и тащит куда-то за храм, не разбирая дороги…
Они бегут.
Долго.
Фер падает, выдохнувшись…
И наступает чернота.
… Треск веток в огне заставил его подскочить, резко открыв глаза. Знакомый звук, знакомый запах — запечённой на вертеле дичи, знакомое место — почти знакомое, потому что они с Леви всегда выбирали прогалину на двести метров дальше. Здесь был горячий источник, жаркий даже зимой, и поэтому всё подмокало от таявшего снега… Но сидевшему у костра на это было наплевать. Когда Фер пришёл в себя и сел, схватившись за голову, Валь искоса глянул на него и хмуро бросил:
— Прошу к столу! Куропатка на ветке — как раз для почти правителей!
— Что… Что это было? — спросил Фер, вспомнив чёрную бесформенную массу. — Заклинание? Нечисть?