— Не знаю, — процедил Фер тихо и только сейчас осознал, как болит челюсть. Стиснул зубы, называется. Релакс, ариго! Всё будет хорошо! Перстень — только костыль…
— Я помогу тебе, братик!
Её нежный голосок, такой чистый и искренний, словно зелье на рану, облегчил его боль. Он никчёмен как правитель, но у него есть Фири. Его любимая маленькая сестрёнка. Неужели настал её черёд? Раньше он защищал Фириель, даже несколько раз брал на себя её вину, как за ту разбитую вазу из приданого Сеноры. Тогда его выпороли так, что почти неделю он обедал и ужинал стоя. Теперь Фири спасёт его честь и наследование престола своей магией и своим артефактом. Хотя, как знать, хватит ли у неё сил… Фири никогда не любила заклинания, неохотно заучивала формулы и проводила почти всё свободное время за сбором и сушением трав. Матушка Мариель с умилением пророчила, что ариголетта превзойдёт всех известных травниц эпохи. Сенора же только фыркала, отмахиваясь, мол, не годится наследнице лечить больной сброд и чтобы даже не думала об этой стезе. А Фири кротко улыбалась и продолжала молча сушить, нарезать и складывать в баночки душистые целебные травки. Эх, если бы они смогли помочь создать аватар…
Статуя Великого Магистра, пяти метров высотой, украшенная свежими лилиями, установленная несколько веков назад на входе в храм, внезапно осветилась лучами заходящего солнца. Узкое длинное лицо с небольшой бородкой и прямым ровным носом на закате всегда смягчалось. Казалось, сегодня Магистр скорбит по почившему правителю аригоната. Запели трубы. Вспыхнули ярче факелы. Зашевелились фигуры в белых балахонах, откинули единым жестом капюшоны и затянули ритуальную песню. Фер вздохнул раз, потом другой, третий, словно пытаясь подготовиться к позору. Фири коснулась пальцами его руки, нашла ладонь и сжала так крепко, как только могла. Надо собраться. Собраться и сделать это, вдвоём. Не думать, не волноваться, а просто сделать.
Древний язык заклинаний, который в Старом мире называли просто латынью, звучал отовсюду. Хор пел почти шёпотом, чтобы не заглушать торжественные голоса семьи и придворных. И от этого трагического шёпота Феру стало не по себе. Вот, сейчас, ещё немного… Ещё несколько куплетов… После фразы «фасере аватар этернам»… Сейчас!
Он вытянул дрожащую ладонь к небу, глядя на хрустальный гроб, прошептал нужные слова, заученные давным-давно и повторённые вчера вечером. Фириель поддержала его руку снизу, и ручеёк её силы смешался с ручьём его собственной магии. Голубое свечение поднялось лёгким облачком из ладони, вытянулось в свечку, расширилось, клубясь светлой дымкой по краям. Кто-то из присутствующих дам всхлипнул, другие восхищённо зашептались. Но Фер чувствовал, что магии не хватит. Выйдет крохотный зверёк вместо великолепного зверя. Пшик выйдет…
— Папа! — шепнул Фер, — Папа, помоги мне!
Он прекрасно понимал, что мольба эта — глупая и детская, но ему отчаянно хотелось разрыдаться и броситься на грудь отцу вместо того, чтобы создавать звериное подобие правителя. У него никогда не получится, он не станет ариго, потому что недостоин этой чести…
Дымка всё тянулась и тянулась, всё ширилась и принимала облик медведя. И это была не его магия. Не Фера и не Фириель. Он не мог понять, откуда идёт такой мощный приток, но думать было некогда: надо было спасать свою честь. Медведь встал на задние лапы, вскинул передние, поднял пасть к заходящему солнцу и, обнажив призрачные клыки, издал мощный рёв самца-победителя.
— Он прекрасен, мой брат, мой ариго, — прошептала сестрёнка, и в её голосе было столько восхищения, что Фер даже удивился. Раньше она так говорила только об отце…
Аватар, ведомый тонкой нитью магии, приток которой не иссякал всё это время, проплыл над лужайкой, подражая настоящему медведю и даже лапами перебирая, как прогуливающийся зверь, легко вспрыгнул на закрытый гроб и, издав последний рык, улёгся сверху.
Хор взорвался высокими голосами мальчиков, и все зашевелились, подняли руки, синхронно заговорили. Заклинание левитации, произнесённое пятьюдесятью магами одновременно, заставило огромное произведение искусства с заключённым внутри телом двадцать седьмого ариго подняться в воздух и медленно поплыть в сторону гробницы. Фер выдохнул и стиснул руку Фири. Сестра покачнулась и стала оседать на землю.
— Что с тобой? — подхватив Фири, Фер похлопал её по щекам. — Очнись, кузнечик! Эй, кто-нибудь! Воды!
— Магия… Столько магии сразу… — еле слышно пробормотала сестра.
— Да, я тоже её ощутил, но не знаю, откуда она взялась!
— Светлость, держи!
Рука телохранителя протянула Феру фляжку с водой. Другая рука, грубая, женская, влажным платком обтёрла лицо Фириель. Подняв взгляд, он увидел пронзительные серые глаза на красивом, с резкими чертами, лице. Охранница сестры. Девушка быстро отступила в тень, а Валь подмигнул Феру:
— Ничего страшного, просто малость чужой силы. От неожиданности светлость и упала в обморок. Дай ей немного воды, сейчас придёт в себя.
От влитого в рот глотка Фириель действительно очнулась, обвела взглядом склонившихся над ней мужчин и слабо запротестовала:
— Ведь возложение власти, Фер! Опоздаешь, мой ариго!
— Всё будет хорошо, Фири, — он помог ей подняться. — Без меня никто не начнёт.
— Смешной ты… — пробормотала сестра, оправляя платье под строгим взглядом спешившей к ним Сеноры.