— Реклама — это деньги. А что останется мне?
— Тираж. Получишь чистый доход плюс десять процентов от рекламных поступлений на покрытие издержек.
— Кто будет владельцем газеты?
— Ты.
— Где взять деньги, чтобы начать?
— Газета уже выходит. Можешь полюбопытствовать. Это «Голливуд экспресс».
Я сжал зубами папиросу. Появившееся было чувство энтузиазма мгновенно угасло. «Голливуд экспресс» был бросовым листком, который я однажды — не слишком давно — обнаружил в своем почтовом ящике.
Дядя словно читал мои мысли.
— А что ты хотел? «Лос-Анджелес таймс»?
— «Экспресс» — не газета.
— Это как посмотреть. По мне, восемь страниц печатного текста — уже газета.
Я поискал в пачке сигарету, но не нашел. Лонеган пододвинул ко мне коробку. Я закурил.
— Твое пособие по безработице кончилось. Ни одна газета или журнал даже не прикоснутся к тебе. Ты недостаточно хорошо пишешь, чтобы зарабатывать, поставляя статьи в журналы, а твой роман отвергли все издательства, даже самые бульварные.
— А почему именно я, дядя Джон? Ты мог бы получить для своей газеты кого-нибудь получше.
Наши взгляды встретились.
— Спиши на тщеславие, — ответил он, позволив себе легкую улыбку. — В тебе кое-что есть. Может быть, это твое мнение о себе и обществе. Твой скепсис по поводу всего в сочетании с до сих пор не исчезнувшей верой в людей. Не важно. Во всяком случае, мне.
Тут он резко сменил тему:
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты покинул армию?
— Пять лет. Я прослужил еще год после Вьетнама. Думаю, им не нравилась мысль о «зеленом берете», который будет шататься вне казарм и разглагольствовать против войны.
— Ты можешь получить солдатский кредит, чтобы начать газету.
— Ты серьезно? — спросил я, не в силах скрыть изумления.
— Я всегда серьезно, когда речь идет о деле, — ровно произнес дядя Джон.