Марина спорить не стала. Какая в сущности разница, как ее будут звать? Девушка крепилась изо всех сил, чтобы не разрыдаться. Прощаться с налаженной жизнью, с привычным миром, с мечтами о муже и детях, с родителями было невыносимо тяжело. А еще труднее было примириться с собственной смертью. Сделав судорожный вдох, Марина усилием воли заставила себя не думать о том, что происходит с ее телом там на Земле. Прах к праху, как говорится, и хватит об этом. Иначе она просто сойдет с ума.
Приподнявшись на локтях, Марина, а вернее Анитра постаралась встать с широкой лавки, на которой лежала. Аккуратные стопы с маленькими розовыми пальчиками вызвали умиление. Находиться в теле ребенка было непривычно, а еще беспокоила судьба этой девочки. Что с ней случилось? Не хотелось бы стать причиной ее гибели.
— Что случилось с этой девочкой? Она умерла? — лучше выяснить все сразу, чтобы не мучиться неизвестностью.
— Не переживай. Она умерла еще при рождении. Все двенадцать лет это тело существовало без души. Ее родные уж и не чаяли, как избавиться от такой обузы. Только мать и переживала за свое дитя, но и она успокоится, когда увидит тебя живой и здоровой.
— Так у меня в этом мире есть семья? — опешила новоявленная Анитра.
— Твоя семья — это я, — отрезала старуха. Сразу стало ясно, что спорить тут бесполезно. Да и ни к чему. Те люди были чужими для нее, вряд ли получится относиться к ним, как к родным.
Стол был накрыт и старуха с девочкой сели обедать. Это была их первая совместная трапеза. Разнообразием блюд она не отличалась. Вареная картошка, молоко и хлеб. Вот и все разносолы. Из кухонной утвари деревянные плошки, кружки и ложки. Все выполнено на довольно примитивном уровне. То ли ведьма проповедовала аскетизм, то ли в этом мире все так жили.
— Как вы… — Анитра запнулась под строгим взглядом Сигверды и исправилась: — Как ты собираешься передавать мне силу? И что она такое вообще? Это магия, волшебство? Я не понимаю.
— Постепенно. День за днем, шаг за шагом. Ритуал ускорил бы дело, но и лишил бы тебя многих знаний и умений. Поспешишь — людей насмешишь. Так говорят в твоем мире?
— Вижу, вы… ты успела многое узнать о моем мире, — не удержалась от замечания Анитра.
— Ты увидишь, как это просто — получать знания обо всем, что нужно или просто интересно, когда обладаешь силой, — ответила ведьма и загадочно улыбнулась. Лицо ее при этом преобразилось до неузнаваемости. Стало вдруг молодым и прекрасным. Анитра моргнула и иллюзия развеялась. Как не вглядывалась потом девочка в лицо Сигверды, оно виделось ей старым и морщинистым.
После обеда состоялось первое знакомство с миром магии и колдовства. И началось оно с довольно неприятного для Анитры заклинания, помогающего овладеть местным языком. Оказывается, все это время Сигверда говорила с ней по-русски, а переселенка в другой мир даже не задумалась о такой малости, как языковые различия.
На утро голова болела так, словно по ней всю ночь молотили железной кувалдой. Да еще Сигверда выглядела на редкость довольной и жизнерадостной, своим бодрым видом вызывая лишь глухое раздражение. Она снова помолодела и порхала по дому, как девочка-подросток, в то время, как Анитра с трудом поднялась с лавки и тут же зажмурилась от боли. К горлу подкатила тошнота, и девочка зажала рот ладошкой, сдерживая рвотный позыв.
— На-ка вот, выпей отвару, сразу полегчает, — Сигверда протянула деревянную кружку и заботливо поддержала посудину под донышко, когда поняла, что Анитра ослабла настолько, что даже эта малая ноша ей кажется неподъемной.
— Спасибо, — выдохнула девочка и кулем повалилась обратно на лавку. Подняться сил не было, и Анитра решила — будь, что будет.
— А теперь тебе надо поспать. Помниться, я после такого два дня провалялась в беспамятстве, а ты ничего, покрепче меня будешь.
В голосе Сигверды слышалось одобрение. Прежде чем Анитра провалилась в сон, она услышала слова ведьмы о том, что теперь ей доступны все семь языков этого мира. Оставалось только порадоваться, что их тут не сто семь. Такое количество просто свело бы ее с ума.
Напрасно староста провел две ночи без сна, переживая за судьбу деревни. Ни к чему хорошему это не привело. Только добавило головной боли, а решения вдруг возникшей проблемы так и не нашлось. Работа не ладилась, раздражение накатывало волнами. Люди стали его избегать, не желая попадать под горячую руку. Все о чем он мог думать, это о том, что в случае кончины Сигверды, более ста дворов останется без защиты от нечисти. Тогда уж о спокойной жизни можно будет забыть.
Харальд корил себя за недомыслие. Надо было давно озаботиться поисками ведьмы помоложе. Оно конечно непросто найти замену Сигверде, но лучше уж слабая ведьма, чем совсем никакой. В то, что из Анитры выйдет толк, мужчина не верил. Девчонка росла на его глазах и то, что он видел все эти годы, его не радовало. Разумения в ней не больше, чем в деревянном полене. Глянешь ненароком в ее пустые глаза, и крепкое словцо само невольно сорвется с языка. Что и говорить, начудила его Бирута двенадцать лет назад. Думала, удержит душу дочери силой любви своей материнской, да не вышло. Теперь и сама поди жалеет о содеянном, да ничего уж не исправить.
И где теперь ведьму искать? В каких чащобах? Сигверда, поговаривали, сама к ним пришла. В деревне поселилась, пусть и на окраине, соседей не чуралась. Другие то ведьмы с сильным даром людей на дух не переносят, предпочитая обжитым местам лесную глушь.
Харальд повернулся на другой бок, взбил огромным кулачищем подушку. Вот ведь, под тяжелые мысли и гусиный пух тверже камня кажется.
— Чего, старый, не спишь? — заворчала жена спросонья.