— И он рассказал вам, что с ним произошло?
— Рассказал.
— Ну так, значит, вы все знаете?
— Знаю, что было на самом деле с Володей.
— Что же?
— А как грабили квартиру его учителя географии, он не знает, он же там не был.
— И знакомые Перова утверждают, что непосредственного участия в краже он не принимал. Но он караулил Полякова в двухстах метрах от его квартиры. Разве это не участие?
— Но Володя никого не караулил в тот день!
— Таня, — сказал я, — у нас же сейчас идет честный, откровенный разговор. Откуда вы или Перов в таком случае можете точно знать, какой это был день?
Если девушка и смутилась, то лишь на несколько секунд.
— Видите ли, я была на суде. Меня-то там никто не знал. А на суде точную дату называли не один раз.
— Допустим, — согласился я. — Но почему вы так уверены, что Перов в тот день находился в другом месте? С его слов?
— Я почти весь тот день провела с ним.
— Вы сами сказали, Таня, что, до того как Перов переменил фамилию и местожительство, вы часто встречались с ним. Как же вы запомнили именно этот день, тем более что точную дату вы узнали много позже?
Таня опять слегка смутилась. На этот раз она довольно долго обдумывала ответ.
Так уж у нас получалось, что мы всегда встречались на улице, гуляли, шли в кино, в кафе. А в тот день мамы не было дома, она уехала в командировку, и Володя впервые ночевал у меня. Но встретились мы, как всегда, в условленном месте, на улице. И Володя сказал, что ему еще надо поговорить с одним человеком, недолго, минут пять. Тот его просил о встрече еще несколько дней назад. Мы пошли пешком к автобусному парку. Нас там уже ждали эти двое, которых потом судили за кражу.
Один из них, Воронов, кажется, отозвал Володю в сторону, и они о чем-то поговорили, а со вторым, с Сидоровым, мы стояли в стороне и ничего не слышали. А потом мы с Володей пошли ко мне домой, и он остался у меня до утра.
— Почему же ни вы, ни Перов ничего не говорили об этом? Ведь это же алиби.
— Володя запретил мне это делать. Он сказал, что мне все равно не поверят, а я только опозорю себя перед матерью и всеми остальными.
— Итак, — сказал я, — после бегства Перова вы несколько раз встречались с ним.
— Да, — сказала девушка, — и навлекла на себя беду. Каким-то образом маме удалось выследить нас, и жизнь моя превратилась в ад. Мама требовала, чтобы я выкинула его из головы, чтобы не смела больше встречаться с бандитом. «Он задурил тебе голову, — повторяла мне она почти каждый день. — Мало того, он еще и убил кого-то и забрал его документы и живет теперь под чужой фамилией. Он сломает тебе жизнь». Она кричала, что мечтает только об одном, чтобы он получил пятнадцать лет и что за это время, быть может, ее беспутная дочь встретит настоящего человека и забудет негодяя, который не стоит ее мизинца.
Когда девушка уходила, я попросил ее передать матери, чтобы она пришла к нам.