— Как глупы люди, — сказал он. — В моих краях на подобные суеверия уже никто не обращает внимания. Думаю, и ваш покойный отец не верил в эти сказки, а развалины были дороги ему, как память предков.
Бранвен поспешила согласиться, чтобы не выглядеть девицей из провинции, которая верит и в сон, и в чох, и в черный глаз. Но не вопросы хозяйства занимали ее сейчас, и она набралась смелости призвать жениха к ответу.
— Как вы находите свою невесту, милорд? Не разочаровала ли я вас? — спросила она, скромно потупясь.
Лорд Освальд некоторое время молчал, и Бранвен успела передумать сотню одинаково пугающих мыслей: «Он шокирован моей невоспитанностью!.. он посчитает меня глупым ребенком!.. он скажет, что женщине следует быть скромнее!.. он расторгнет помолвку!..»
— У вас очень тонкая душа и ранимое сердце, если вы волнуетесь об этом, — сказал лорд Освальд. — Вы молоды и прекрасны — как вы можете не понравиться? Это мне следует бояться разочаровать вас. Я старше на восемь лет и не так хорош собой, чтобы девицы млели от одного вида. Но вы ведь не считаете, что красота для мужчины — это главное?
Бранвен тут же согласилась с ним, хотя была разочарована. Наверное, ей хотелось услышать нечто другое, а не то, что она не может не нравиться, поскольку молода и красива. «А когда я стану старше? А если потеряю даже ту миловидность, что свойственна в юности?» — волновалась она после встречи.
Свои страхи она доверила матушке, и та ее успокоила — мол, не все мужчины страстно влюблены в своих жен, порой заводят и любовниц, но к супруге относятся уважительно и любят детей.
Такое объяснение успокоило Бранвен ненадолго. И вот теперь, после обнаружения колдовской книги, сомнения начали терзать ее с новыми силами. Она еще раз посмотрела на страницу — всего-то пять строк… и женщинам не возбраняется заниматься магией. Когда-то давно, лет сто или двести назад, магия была привилегией мужчин. Но потом все изменилось, и теперь знахарка или бродячая магиня не вызывали удивления, и никто не требовал отправить нарушительницу закона на костер. Почему бы и ей не попробовать применить магию? Ведь нет ничего плохого в том, чтобы заставить мужа любить жену страстно и нежно. А не просто уважать за родовитость, красоту, молодость и богатое приданое.
— Это небольшое колдовство, совсем даже крохотное, — прошептала Бранвен, утешая себя. — Если бы оно было сложным или опасным, то требовался бы ритуал с кровью или возжиганием свечей. Здесь только и нужно, что прочитать пять строчек…
Вызвав в памяти образ жениха, Бранвен медленно и внятно прочитала любовный заговор.
Смешные слова, похожи на эстландские, но и не похожи. Будто говоришь во сне — говоришь, а смысла речей не понимаешь.
Это и вправду было крохотное колдовство, потому что после прочтения не ударила молния, солнце не померкло, и земля не дрогнула. Действуют ли они еще, эти древние заклинания?
Бранвен со вздохом захлопнула книгу, раздумывая, что с ней сделать. Караван на север отправится не раньше октября. Где хранить книгу до этого времени? Положить ли обратно в тайник или забрать с собой и спрятать на дне сундука, чтобы близняшки не добрались? И еще интересно — подействовал ли заговор на лорда Освальда? Как теперь он посмотрит на нее при встрече?
Вопросов было много, а ответов — ни одного. Еще раз вздохнув, Бранвен обернула книгу в вощеную ткань, чтобы унести в свою комнату, и тут на плечи ей легли чьи-то руки. Кто-то бережно, но властно развернул ее к себе, кто-то наклонился и поцеловал ее в губы. И этот поцелуй не шел ни в какое сравнение с поцелуем лорда Арчибальда. Сравнивать эти два поцелуя было все равно, что сравнивать молнию с пламенем свечи.
Сердце подпрыгнуло и замерло, а колени подогнулись, как тряпичные. Бранвен упала бы, но человек, поцеловавший ее, схватил за талию и прижал к себе.
— Ты такая красивая, — услышала она низкий хрипловатый голос. — В этот раз мне удивительно повезло.
От звука чужого голоса Бранвен очнулась. Перед ней стоял вовсе не лорд Освальд, о котором она только что грезила, и даже не лорд Арчибальд, и не кто-то из прочих знакомых лордов и джентри. Это был совсем незнакомый мужчина. Высокий — чтобы поцеловать Бранвен ему пришлось наклониться, а теперь она глядела ему в лицо снизу вверх. Черноволосый — в Эстландии такие черноволосые живут только на юге, но мужчина не был похож на южанина. У него было худощавое лицо и бледная смуглая кожа, не такая темная, как у южан. Брови разлетались от переносицы к вискам вороньими крыльями, а глаза были большие и черные, в них почти невозможно было разглядеть зрачков. Эти глаза смотрели на Бранвен так жарко и с таким откровенным восхищением, как никто и никогда еще не смотрел. Длинные волосы спадали на плечи, а сам мужчина был абсолютно гол. То есть, на нем не было ничего — даже подштанников. И прижимался он слишком уж тесно и очень… недвусмысленно.
Бранвен завизжала пронзительно и дико, совсем неподобающе статуса благородной девицы. Оттолкнув незнакомца, она бросилась вон из башни, спотыкаясь на неровных ступенях и путаясь в подоле. Два раза она едва не слетела с лестницы, рискуя сломать шею, но у выхода остановилась, как вкопанная — дорогу из башни ей преграждал все тот же голый мужчина. Бранвен попятилась, пытаясь понять, как ему удалось так быстро спуститься. Не провалился же через потолки с третьего этажа?
— Почему бежишь, прекраснейшая из женщин? — молвил он. — Остановись, мне не терпится познать твою сладость и нежность.
Говорил он на староэстландском наречии, очень правильно и напевно. Так еще говорят на островах, где живут древними обычаями и чтут прежних богов, а не яркое пламя. Но вот он сделал шаг вперед, и Бранвен мигом позабыла и об островах, и о богах.
— Не подходи! — завопила она. — Если посмеешь приблизиться, тебя запорют до смерти! Я — дочь графа Роренброка! Немедленно дай пройти!
Она пыталась одновременно держать его в поле зрения, и в то же время воспитание заставляло брезгливо отворачиваться, хотя сложен он был, как отец всех мужчин, чье изображение однажды она краем глаза увидела в молитвеннике матери.