— Ты опять за свое! — Бранвен молитвенно подняла руки. — Как ты не понимаешь. У меня есть жених и я не испытываю никакого желания отдавать тебе то, что уже пообещала ему.
— Неужели, он красивее меня? — в голосе сида зазвучали опасные чарующие нотки.
Бранвен поспешила прикоснуться к мощам святой Голейдухи, чтобы избавиться от искушения.
— Нет, не красивее, — признала она. — Но разве в красоте дело?
— А в чем же? Скажи еще, что тебя возбуждают тощие книжные черви, и я в лицо назову тебя лгуньей, — фыркнул Эфриэл.
— Не страстью жив человек, — покачала Бранвен головой.
В спальню протиснулась Ллинет, таща свежее полотенце, серебряный таз для умывания и кувшин горячей воды.
— Готово, миледи, — радостно оповестила она, — сейчас мы вас умоем и причешем. Я замешкалась, вы уж простите, но повариха готовит такой сырный пирог, что не смогла уйти, пока его не вытащили из печи! — она засмеялась громко и заливисто.
— Чудесно-расчудесно, — проворчал Эфриэл, удаляясь в угол с таким кислым видом, словно выпил уксус.
На лице Бранвен тоже не было ни тени улыбки. Она умылась, надела при помощи служанки утреннее платье, уже не слишком заботясь прятаться от духа, и села на стульчик перед зеркалом, чтобы Ллинет могла расчесать и подобрать ей волосы.
— Говорят, ночью прилетел голубь из столицы, — сказала Ллинет, расчесывая пушистые русые пряди.
— Письмо от лорда Освальда! — воскликнула Бранвен, хватаясь за сердце.
— Да, от вашего жениха, миледи! — Ллинет так и сияла, довольная, что первой выложила госпоже такую потрясающую новость.
— Это значит… значит, что не сегодня-завтра он будет здесь, — Бранвен посмотрела в зеркало и встретилась взглядом с Эфриэлом. Нет, Айфа никак не успеет прибыть раньше орда Освальда. Она едва не застонала от отчаяния.
— Ты как будто не рада? — сид сразу же заметил ее смятение. — А вот я с удовольствием посмотрю на твоего жениха. Наверное, он старый, лысый и мучается подагрой. Пара как раз по тебе.
Бранвен поджала губы. Какой разительный контраст с тем, каким он был вчера. Скорее всего, притворялся, чтобы затуманить ей разум и вернуться в свой мир без промедления. А сегодня показал истинное лицо. И его настоящая физиономия была не из приятных.
— Если сказать нечего, значит, я угадал, — Эфриэл понял ее молчание по-своему. — Когда там утренняя трапеза? Я голоден и мечтаю подкрепиться. Вчерашняя еда была для кроликов, а не для волков.
И он даже подмигнул ей. Бранвен зарделась и дала слово не разговаривать с ним ни при каких обстоятельствах.
К завтраку она явилась первая, чего раньше почти никогда не случалось. Она сидела, как на иголках, потому что Эфриэл без раздумий пристроился на подлокотнике ее кресла, и Бранвен пришлось нарушить обязательство молчания.
— Мне неприятно, что ты здесь сидишь, — сказала она, стараясь не коситься на мускулистое бедро, которое находилось на расстоянии двух пядей от ее лица. — Не мог бы ты встать сзади?
— Еще чего! — воспользовавшись тем, что слуги вышли, Эфриэл мигом проверил содержимое всех мисок и тарелок на столе. — Что тут у нас? Креветки… вареные яйца… груши в меду… Что за гадость, клянусь всем вороньем этой паршивой страны? А где мясо? Сочное, жареное мясо? Где лепешки? Разве можно наесться этими штучками? — он подозрительно принюхался к гренкам, зарумяненным на огне до золотистой хрустящей корочки. — Да через них читать можно!
И не успела Бранвен ахнуть, как он сжевал четыре гренки, заел их нежнейшими креветками в горчичном соусе и отхлебнул сладкого грушевого напитка прямо из общего кувшина.