- Значит ли это, что я могу кончить? Пожалуйста?
- Думаю, да, - ответила она и очень медленно, как ни в чем не бывало, развернула конфету. - Справедливость есть справедливость.
- Сейчас? - спросил он.
Она отмахнулась от него: - Дай мне минуту. Я голодна.
- Я в тебе.
- Я могу есть с членом внутри. Я называю это многозадачностью.
Она положила конфету в рот и театрально застонала, словно это был лучший шоколад в мире, а не какая-то конфетка для Хэллоуина, которую покупают в соседнем магазине за углом по три доллара за пачку.
- Нора? - тихо произнес Нико.
- Хм? - Она сделала вид, будто только что заметила его под собой.
- Пожалуйста?
Она шумно выдохнула: - Ладно. Хочешь, чтобы я тебя развязала?
- S’il vous plait, madame.
Нора наклонилась вперед и совершенно случайно уткнулась грудью в его лицо, пока ослабляла узлы на веревке, которая фиксировала манжеты к кровати.
Она полностью сползла с него, чтобы отвязать лодыжки. Как только он оказался свободным от веревок, то потянулся, а затем быстро, как кот, перекатился на четвереньки.
- Как бы ты хотел меня? - спросила Нора. - На спине?
- В этой же позе.
Она тоже была на четвереньках, у столбика кровати, на котором все еще висела черная веревка. Нико пристроился сзади и погрузился в нее резким толчком. Она была влажной и открытой и не ощутила боли, и точно не стала бы жаловаться. Должно быть, к этому моменту он умирал от желания кончить.
На верхней части шкафа в спальне было зеркало, в котором она могла наблюдать за тем, как он ее трахает. И за ним было приятно наблюдать. Он встал на колени, а она смотрела на отражение его члена, такой толстый, твердый и влажный, выскальзывающий из ее тела. Он тоже смотрел, но не в зеркало. Он смотрел вниз, на место их соединения. Его руки держали ее за бедра, и Нора позволяла двигать ею, как ему нравится.
А ему нравилось жестко ее насаживать. Нико мог заниматься любовью нежнее, чем любой другой мужчина, с которым она была... но сейчас другой случай. Он трахал ее, тем видом жесткого, словно в период течки, траха, который хорошо знаком любовникам на расстоянии. В нем была доля злости, поскольку так не могло быть постоянно. Но и толика блаженства, потому что, по крайней мере, так было сейчас.
В комнате стояла тишина, кроме его рваных вдохов и звуков его толстого члена, вколачивающегося в ее влажное лоно. Каждая его мышца была натянута. Она видела вздувшиеся вены на его руках и предплечьях. Его потребность в Норе была прекрасна и снова возбуждала ее. Она насаживалась на него так же сильно, как вколачивался он.
Первобытно.
Болезненно.