— Об том позже скажу. А может, и нет. Стоишь ли ты такой невесты? Сначала надо ещё выпить. За твою женитьбу!
Никита явно был заинтересован словами приятеля. Задумчиво сказал:
— Признаюсь, меня свахи уже обхаживают. Обещают добрую девицу просватать, по моим достоинствам. Только теперь я им доверять боюсь.
Иван закивал:
— Обманут тебя свахи, забота у них такая! Ладно уж, знай: есть девица, что у неё женихов сто, а достанешься ей один ты!
Никита вплотную на лавке приблизился:
— Да кто ж такая?
— Боярина Хвостова — дочь Василиса.
— Это что на Покровке?
— Точно!
Никита подозрительно прищурился:
— Откуда ты зреть мог эту Василису? Девки всегда на своей половине сидят, гостям не показываются. Иван рассудительно произнёс:
— Прикинь умом: по дружеству своему часто у Хвостова в хоромах бываю, вот и ненароком раз-другой с ней столкнулся. — Обнял за плечи: — Человек ты, Никита, самый счастливый. Другой такой красоты во всей Московии, поверь, не сыскать.
В голосе сокольничего звучала искренность и тоска. Ох, крепко присушила она, эта чаровница, сердце Ивана.
Глаза Никиты блеснули, он уже верил каждому слову, но на всякий раз спросил:
— Точно ли — красавица? Сокольничий деловито заметил:
— Ты у старика Хвостова в чести, я его попрошу, он вызовет Василису в гостиную, а ты в окно зреть будешь.
Никита хмыкнул:
— Это как Гришаня Копорский?
— Я скажу Хвостову, чтоб он Василису со всех сторон повертел: и глаза, и нос, и уши — все на месте. — И широко, во весь белозубый рот, улыбнулся: — А лядвеи, и перси, и все тайное — после венца узришь — с интересом сугубым!
— А когда к Василисе под оконце пойдем? — Никита с нетерпением постучал ладонью по столу.
— Распалился, стременной? Коли тебе приспичило, быстро устрою. От тебя прямиком к Дмитрию Хвостову на Покровку стопы направлю.