— Сережка-то мой один дома остался, страсть как любит спичками баловаться. Долго ли до беды…
— А ты сходи, спрячь спички-то.
— Нельзя уходить: дежурить надо. Да он, поди, спит.
— …Хоть бы поскорее ночь прошла! Мне завтра старшего в военкомат провожать. Вчера повестку прислали, а я и белья постирать не успела.
— Надо было сюда захватить. Ночью в бане можно постирать.
— Я взяла, да как-то неудобно. Не одни мы здесь: вишь, сестер прислали.
— Ира, скажи им, пусть стирают, — шепнула мне Катюша Фирсикова, — ведь завтра на фронт провожают.
Я подошла к женщинам:
— Если надо стирать, вы не стесняйтесь, пожалуйста. Только подальше от стола с перевязочным материалом.
Женщины обрадовались, зашумели, захлопотали. Мы не успели и оглянуться, как работа шла уже полным ходом. Стирали все четверо.
— Девочки, когда это вы успели сестрами стать? — спросила одна из женщин.
Мы смутились. Сказать, что мы всего только дружинницы, не позволяла гордость — нельзя же терять свой престиж, — а врать не хотелось. Не сговариваясь, сделали вид, что мы очень заинтересованы стиркой.
— А как надо мылить, чтобы лучше отстиралось, больше или меньше? — невпопад спросила Катюша.
— Ты что же, такая большая выросла, а стирать не умеешь? Небось дома все мать делает.
Девчата укоризненно посмотрели на Катюшу: престиж все-таки был потерян — правда, по другой линии.
— Девочки, что же я наделала! — воскликнула вдруг Катюша и бросилась к телефону. — Маме-то я не позвонила. Она не знает, где я. Ох, как же она волнуется!
— Звони, звони скорее.
Катюша торопливо набрала номер.
— Мамочка, ты меня прости и не волнуйся. Я на дежурстве с девочками. На каком дежурстве? В бане. Да нет, ничего не случилось, просто я теперь дружинница. Да, да, записалась в санитарную дружину. Это очень нужно и очень важно. Я тебе утром все объясню. Спокойной…
Бах, бах! Хлоп, хлоп! Казалось, огромные молоты застучали о стены бани часто и беспорядочно. Все замерли.
— Стреляют… — прошептала пожилая женщина — та, у которой завтра уходил на фронт сын.
Плюхнулась в таз недостиранная рубашка. Невольно обернувшись, мы молча наблюдали за тем, как она, медленно набухая водой, осела на дно. От этого простого таза, казалось, невозможно было оторвать взгляд. Будто вместе с обычной женской домашней работой, так неожиданно прервавшейся, оборвалась та ниточка, которая связывала всех нас с прежней спокойной жизнью.