Пассалоне по привычке ожесточенно скребет затылок.
— Иди сюда, Пассалоне.
— Завтра.
— Завтра, послезавтра, после-послезавтра! — дружно передразнивают Пассалоне ребята.
— Иди сюда, эхо послушаешь.
— Какое еще там Эхо?
— Иди — и узнаешь! — кричит ему Булыжник.
Нинка-Нанка нетерпеливо дернулась, и Пассалоне скатился прямо к нашим ногам. Усевшись между двух камней и не выпуская из рук веревки, он осторожно ощупал себя: цел ли? Потом с опаской поглядел на нас:
— А куда же делся разбойник Тамбурино?
Булыжник переглянулся с Аннунциатой и, работая локтями, протиснулся вперед.
— Это сказка, да еще недосказанная, — говорит дон Антонио, — а вот что здесь эхо есть — это точно. Послушай сам. Пассало-оне!
«…О-о-не!» — повторило эхо.
— Ты растя-па-а!
«…тя-па-а!» — повторило эхо.
— А знаешь, отчего это получается? Звук моего голоса натолкнулся на стену.
Булыжник помчался босиком по горячим камням и подбежал к берегу. Он стукнул по нему рукой и, словно держа в руках невидимую ниточку, побежал назад и легонько ткнул Пассалоне в нос.
— Стена отразила звук, и он влетел тебе в нос.
«Те-ел».
— Понял теперь?
— Растя-па!.. тя-па!.. па-па! — закричали ребята.
Я чуть не оглох от их восторженных криков.
Пассалоне удивленно посмотрел на Булыжника: