Четверо батальонных командиров, повернувшись на лошадях к своим частям, скомандовали вразброд:
– Батальон, на пле… – и напряженно впились глазами в полкового командира.
Где-то далеко впереди полка сверкнула в воздухе и опустилась вниз шашка. Это был сигнал для общей команды, и четверо батальонных командиров разом вскрикнули:
– …чо!
Полк с глухим дребезгом нестройно вскинул ружья. Где-то залязгали штыки.
Тогда Шульгович, преувеличенно растягивая слова, торжественно, сурово, радостно и громко, во всю мочь своих огромных легких, скомандовал:
– К це-ре-мо-ни-аль-но-му маршу-у!..
Теперь уже все шестнадцать ротных командиров невпопад и фальшиво, разными голосами запели:
– К церемониальному маршу!
И где-то, в хвосте колонны, один отставший ротный крикнул, уже после других, заплетающимся и стыдливым голосом, не договаривая команды:
– К цериальному… – и тотчас же робко оборвался.
– Попо-лу-ротна-а! – раскатился Шульгович.
– Пополуротно! – тотчас же подхватили ротные.
– На двух-взво-одную дистанцию! – заливался Шульгович.
– На двухвзводную дистанцию!..
– Ра-внение на-права-а!
– Равнение направо! – повторило многоголосое пестрое эхо.
Шульгович выждал две-три секунды и отрывисто бросил:
– Первая полурота – шагом!
Глухо доносясь сквозь плотные ряды, низко стелясь по самой земле, раздалась впереди густая команда Осадчего:
– Пер-рвая полурота. Равнение направо. Шагом… арш!
Дружно загрохотали впереди полковые барабанщики.