Все — в одинаковых, оранжевых робах, как юсовские заключенные.
Мы смотрели друг на друга и боялись посмотреть в глаза сидящего напротив.
Бортовой компьютер обрадовал нас, что из-за выработки всего запаса топлива, активировалась программа "колонизация" и теперь нас будет всесторонне поддерживать вся мощь кораблей и станут доступны все запасы, сложенные в их трюмах.
От дурной радости, мы ринулись в эти трюмы.
Спасибо, президент Юрьев!
Хорошо, что есть строительные машины, запасы на первые десять-пятнадцать лет, да всё остальное человечество спокойно продержится на орбите ещё лет сто, валяясь в стазис-коконах, пока мы приведём поверхность нашей новой планеты хоть в слабое подобие пригодной для жизни территории.
Будут спать дети, жены и старики, пока мы, те, кто покрепче, займутся делом.
И вот — "Мессия"…
ТОК высадил нас на берегу очень красивой и величественной реки, глядя на которую у меня перед глазами вставала другая — Иртыш.
Вольный и плавный…
Кто-то видел Волгу, кто-то Обь, кто-то Лену.
Мы видели "своё", что больше никогда уже не "наше".
Сегодня наш десятый день и первый — выходной.
Отдохнули, называется.
Всем кагалом выбрались в горы, что тянулись невдалеке от реки, облюбовали и…
— Значит так. — Вздохнул я и, выкрутив руку, заставил "мессию" встать на колени. — Если ещё остались слабые и глупые, демонстрирую правду жизни!
Я подволок к краю пропасти плешивую падаль, пытающуюся снова втюхать нам слабость.
— Вниз лететь метров сто. Если божок есть — своего мессиюшку спасти успеет. — Я от души наподдал религиозному подонку пониже спины, с удовольствием услышав, как хрустнули кости. — И так…
Через несколько секунд дикий вопль летящего вниз человека окончился смачными "Чмяк и Хрусь", доказывая, что бога нет.
— Если кто-то ещё хочет помолиться этому боженьке, оказавшись с голой *опой, на чужой планете… — Я обвёл взглядом оставшихся. — Пусть лучше сам спрыгнет…
Толпа, разом выдохнула и разошлась, оставляя меня у края пропасти одного.
Разумеется, они будут молиться — нельзя выбить рабство за один раз, продемонстрировав наплевизм бога в отношении своей паствы.