Рассказывает Гилл матери, что случилось на горе Канейоне, около города Ойхалии: Геракл, воздвигнув жертвенник, готовился уже принести жертвы богам – и прежде всего отцу своему Зевсу, – как пришёл Лихас с плащом. Сын Зевса надел плащ – дар жены – и приступил к жертвоприношению. Прежде принёс он двенадцать отборных быков в жертву Зевсу, всего же герой заклал сто жертв богам-олимпийцам. Ярко вспыхнуло пламя на алтарях. Геракл стоял, благоговейно воздев свои руки к небу, и призывал богов. Огонь, жарко пылавший на жертвенниках, согрел тело Геракла, и выступил на теле пот. Вдруг прилип к телу героя отравленный плащ. Судороги пробежали по телу Геракла. Почувствовал он страшную боль. Ужасно страдая, призвал герой Лихаса и спросил его, зачем принёс он этот плащ. Что мог ответить ему невинный Лихас? Он мог только сказать, что с плащом прислала его Деянира. Геракл же, не сознавая ничего от страшной боли, схватил Лихаса за ногу и ударил о скалу, вокруг которой шумели морские волны. Насмерть разбился Лихас. Геракл же в невыразимых муках упал на землю, проклиная свой брак с Деянирой. Крик его разносился далеко по Эвбее. Великий герой призвал сына и с тяжким стоном сказал ему:
– О, сын мой, не покидай меня в несчастье: если даже будет грозить тебе смерть, не покидай! Подними меня, унеси отсюда! Унеси туда, где не видел бы меня ни один смертный. О, если чувствуешь ты ко мне сострадание, не дай умереть здесь!
Подняли Геракла, положили на носилки, отнесли на корабль, чтобы перевезти в Трахину. Вот что рассказал Гилл матери и закончил рассказ такими словами:
– Сейчас вы все увидите здесь великого сына Зевса: может быть, ещё живым, а может быть, уже мёртвым. О, пусть накажут тебя, мать, суровые эринии и мстительница Дика! Ты погубила лучшего из людей, которых когда-либо носила земля! Никогда не увидишь ты подобного героя!
Молча ушла во дворец Деянира, не проронив ни одного слова. Там, во дворе, схватила она обоюдоострый меч. Увидала Деяниру старая няня и принялась звать скорее Гилла. Спешит тот к матери, но пронзила уже она мечом свою грудь. С громким плачем бросился к матери несчастный сын, обнимает её и покрывает поцелуями холодеющее тело.
В это время приносят ко дворцу умирающего Геракла. Он забылся сном во время пути, но когда опустили носилки на землю у входа во дворец, проснулся. От страшной боли ничего не сознавал великий герой.
– О, великий Зевс! – восклицает он. – В какой стране я? О где вы, мужи Греции? Помогите мне! Ради вас я очистил землю и море от чудовищ и зла, теперь же никто из вас не хочет избавить меня огнём или острым мечом от тяжёлых страданий! О, ты, брат Зевса, великий Аид, усыпи, усыпи меня, несчастного, усыпи быстролетающей смертью!
– Отец, выслушай меня, молю тебя! – просит со слезами Гилл. – Невольно совершила это злодеяние мать. Зачем жаждешь ты мести? Узнав, что причина твоей гибели она сама, пронзила она сердце остриём меча!
– О, боги, умерла она, и я не мог ей отомстить! Не от моей руки погибла коварная Деянира!
– Отец, не виновата она! – говорит Гилл. – Увидав в доме своём Иолу, дочь Эврита, мать моя хотела волшебным средством вернуть твою любовь. Она натёрла плащ кровью сражённого твоей стрелой кентавра Несса, не ведая, что отравлена эта кровь ядом лернейской гидры.
– О горе! Горе! – восклицает Геракл. – Так вот как исполнилось предсказание отца моего Зевса! Он сказал мне, что не умру я от руки живого, что суждено мне погибнуть от козней сошедшего в мрачное царство Аида. Вот как погубил меня сражённый мною Несс! Так вот какой сулил мне покой оракул в Додоне – покой смерти! Да, правда: у мёртвых нет тревог! Исполни же мою последнюю волю, Гилл: отнеси с моими верными друзьями меня на высокую Оэту, на её вершине сложи погребальный костёр, положи меня и сожги. Сделай это скорей, прекрати мои страдания!
– О, сжалься, отец, неужели ты заставляешь меня быть твоим убийцей! – умоляет Гилл отца.
– Нет, не убийцей будешь ты, а целителем моих страданий! Есть ещё у меня желание, исполни и его! – просит сына Геракл. – Возьми себе в жёны дочь Эврита, Иолу.
Но отказывается Гилл исполнить просьбу отца и говорит:
– Нет, отец, не могу я взять в жёны ту, которая была виновницей гибели моей матери!
– О, покорись моей воле, Гилл! Не вызывай во мне вновь затихших страданий! Дай мне умереть спокойно! – настойчиво молит сына Геракл.
Смирился Гилл и покорно отвечает отцу:
– Хорошо, отец. Я буду покорен твоей предсмертной воле.
Торопит Геракл сына, просит скорее исполнить его последнюю просьбу.
– Спеши же, сын мой! Спеши положить меня на костёр, прежде чем опять начнутся эти невыносимые муки! Несите меня! Прощай, Гилл!
Друзья Геракла и Гилл подняли носилки и отнесли Геракла на высокую Оэту. Там сложили они громадный костёр и положили на него величайшего из героев. Страдания Геракла становятся всё сильнее, всё глубже проникает в его тело яд лернейской гидры. Рвёт с себя Геракл отравленный плащ, плотно прилип он к телу; вместе с плащом Геракл отрывает куски кожи, и ещё нестерпимее становятся страшные муки. Одно лишь спасение от этих сверхчеловеческих мук – это смерть. Легче погибнуть в пламени костра, чем терпеть их, но никто из друзей героя не решается поджечь костёр. Наконец пришёл на Оэту Филоктет, его уговорил Геракл поджечь костёр и в награду за это подарил ему свой лук и стрелы, отравленные ядом гидры. Поджёг костёр Филоктет, ярко вспыхнуло пламя костра, но ещё ярче засверкали молнии Зевса. Громы прокатились по небу. На золотой колеснице принеслись к костру Афина Паллада и Гермес и вознесли на светлый Олимп величайшего из героев Геракла. Там встретили его великие боги. Стал бессмертным богом Геракл. Сама Гера, забыв про ненависть, отдала Гераклу в жёны дочь свою, вечно юную богиню Гебу. Живёт с тех пор на светлом Олимпе в сонме великих бессмертных богов Геракл. Это было ему наградой за все его великие подвиги на земле, за все его великие страдания.
Изложено по трагедии Еврипида «Гераклиды»