— Сдается, это не отель, а скорее тюрьма,— ответил Астахов сухо.
— Он же вам говорит: запасы кончились,— вскипела Мэри.— Часовой не пускает в город. Ничего, посидите на диете.
— Диета, мадам,— сказал Стэннард,— это, как известно, победа силы воли над размером задницы. Но собственной воли. В данном же случае речь идет о чужой. Что не одно и то же.
— Господин Астахов, судя по фамилии, вы русский?— спросил Кларк.
— Я родился в России,—ответил управляющий.— Родители увезли меня ребенком после революции
— Как же вас занесло сюда?
— Долгая история...
— Есть такое прекрасное русское блюдо: чач-лык,—мечтательно произнес Стэннард.
— Грузинское,— поправил Кларк.
— Вы бывали в России, мистер Кларк?— удивился Астахов.
— Я работал там корреспондентом сразу после войны. Между прочим, русские спасли мою жену.
— Она русская? — еще более удивился Астахов.
— Немка.
— Русские спасли немку? — поднял голову от фотоаппарата Хольц.
— Они освободили Ингу из лагеря в Германии.
— Ну, так банановые лепешки или что?— спросила Мэри нетерпеливо.
— Слушайте, мисс Мэри, а почему вы всех нас ненавидите? — полюбопытствовал Стэннард.
— Ненавижу? В тропиках нельзя ненавидеть, это отнимает силы. Так мне объяснил мистер Астахов.
— А любить?— спросила Катлен.— Любить в тропиках можно?
Мэри не удостоила ее ответом и ушла на кухню.
— Партию в пинг-понг, молодой человек? Перед завтраком, а? — предложила Катлен Игорю.
Kaлишер лежал на диване в своей каюте и просматривал машинописные тексты, телеграммы, рулончики телексов. На диване, на полу и даже на его груди в беспорядке валялось множество прочего бумажного хлама.