Хорошо ещё, Олег — человек вдумчивый и подвластный логике. Если чего-то не понимаешь, ищи связи на периферии событий.
Сидя на коленях, сложив руки на кровати и уперевшись в них подбородком, он чувствовал, что дышит беспокойно и сильно — так, что воздух, выдыхаемый им, отталкивается от лица девушки и холодком идёт обратно. На миг он развлёкся этим маленьким наблюдением и впечатлением близости, приятной и смешной — нос к носу с Юлькой.
Её шутливые слова о «дремучем лесе» — мире компьютеров — он сейчас мог бы переадресовать ей же, но со вкусом средневекового ужаса перед ведьмами: не лес дремучий то, что она знает, а космос — бездонный и непредугадываемый.
Труднопроизносимое слово вдруг напомнило ему признание Юльки: Влад — специалист по «ключу». Он может многое, что ей недоступно. Она-то дилетант. Если её слова справедливы, то как быть… Она так легко вошла в нужное ей состояние, да ещё совместив его с неконтролируемым состоянием сна…
— Странная логика, — сказала Юлька, посвежевшая после умывания холодной водой. — Из-за того что слово трудно для выговаривания, ты вспомнил наш разговор. Где связь?
— Не забывай, что связь бывает не только по сопоставлению, но и от обратного, — возразил Олег. — Трудно — легко. Вот и вся связь. Итак, почему же ты говорила — трудно, а получилось — легко? Ты сделала всё так, будто проделывала это не впервые. Будто для тебя всё вкупе совершённое — повседневность.
— Откуда я знаю! — рассердилась Юлька. И смолкла. Сдвинула брови, нахмурившись, а потом жалко улыбнулась. — Это слово как зараза. Но опять подходит к ситуации. Я з н а л а. Знала, что получится. Знала, что именно надо делать. Смешно, да? Как действовать — знаю, а как и почему всё получается — шиш. Но об этом думать не хочется. У меня появляется другая проблема. Ну, закрыла я их, как ты определил, в клетку. А что дальше? Что изменилось или изменится?
— Можно предположить, что рисовать во сне чудовищ ты больше не будешь.
— Как бы не так! А если буду? Только добавлю везде клетку? Тогда что? Возможно же такое?
Олег вздохнул. Юлька «вернулась» ровно в пять. Скоро шесть, и придут её родители. А они так ничего и не выяснили. Казалось, вопросов, напротив, становится всё больше.
Они сидели в креслах, приютившихся между шифоньером и книжным стеллажом. Олег снял с полки стеллажа тетрадный лист и предложил:
— Попробуем разобраться. Здесь есть ряд моментов, которых я не понял. Пьяницы, к примеру. Это те трое, которые вышли из подъезда?
Юлька утвердительно качнула головой, но вид у неё был такой, словно она глубоко погружена в размышления поважнее и вопрос Олега, точно случайная рябь по спокойной воде, лишь случайно коснулся её уха. Но далее Олег выдал такую информацию, что Юлька быстренько переключила внимание на него.
— Один из троицы ждал меня у магазина в тот день, когда вы ждали аванса.
— Вчера? Который из них?
— Всего лишь вчера… Невысокий, в кепке, крепнячок.
— Почему ты решил, что он ждал именно тебя? Может, слонялся себе, тем более — около магазина… Бутылки, может, высматривал.
— Высматривал он меня. В упор смотрел. Незнакомые люди так откровенно не таращатся.
— А мы об одном человеке говорим? Ты хорошо его запомнил?
— Не слишком пожилой. Плотный. Глазки светлые.
— Глазки — это да, точно. Светлые, слизнявые какие-то.
— Ну, насчёт слизнявых (слово-то какое скользкое нашла) не разглядел. Он появился в пятницу. А ты когда его впервые увидела?