Ласковый свет из узкой маленькой прихожей щедро вылился на лестничную площадку. Слегка ослепшие, они услышали:
— О, да это Юлечка! Пацаны, марш к себе в комнату! Молодые люди, проходите.
Прежде помогли Юльке снять плащ, а пока она расшнуровывала ботинки, Олег как-то быстро скинул куртку и освободил Юльке место около вешалки. Андрей Степанович наблюдал за их перемещениями в тесноте с усмешкой.
— Давненько не появлялась, Юлечка, давненько. Давайте на кухню. Пацаны мои уроками занимаются, мешать нам не будут. Марина же в магазин побежала с соседкой — думаю, не скоро придут. Проходите-проходите, для разговоров места лучше не найти. Олег? Очень рад. Чаю?
— С чаем пока подождём, — внезапно охрипло сказала Юлька и прокашлялась.
— Проблемы, вечные проблемы, — улыбнулся Андрей Степанович, — впрочем, я благодарен проблемам: они дают возможность встречаться даже через годы.
Кухня оказалась неожиданно вместительной, несмотря на то что основную её часть занимал внушительный круглый стол..
— Андрей Степанович, не ставьте сюда ничего, — предупредила Юлька, заметив, что хозяин всё-таки решил заварить травы, — мне стол сейчас понадобится.
Она медленно подняла и неуверенно прижала к груди большой плоский пакет. Севшие вокруг стола мужчины вопросительно смотрели на неё, и она решилась. Выпущенную из пакета папку она развязывала неверными пальцами. Не удержала — и тяжёлая кипа листов веерно разлетелась по столу… Олег невольно привстал.
— Целый месяц я просыпаюсь среди ночи в одно и то же время и рисую вот это! — выпалила Юлька, страшась, что не дадут договорить, страшась, что сама не сможет сказать всё сразу.
— Андрей Степанович, помните, вы по ауре определяли болезни человека? Я — схожу с ума? В смысле психики…
— Абсолютно здорова, — рассеянно сказал Андрей Степанович, пристально вглядываясь в нарисованных чудовищ.
Юлька села на стул, посмотрела на него — и громко расплакалась.
Из-под Олега упал стул, когда парень резко шагнул к Юльке, поднял её и обнял. Андрей Степанович продолжал вдумчиво разбирать листы, не обращая внимания на бессвязно шепчущего Олега и рыдающую в его свитер Юльку.
А потом бурно распахнулась дверь, и на пороге столпилась трое пацанов — лохматые головёнки, бедовые синие глаза и полураскрытые в страдальческом сочувствии рты.
Уже подвывая, девушка глянула на них одним глазом и спрятала лицо в утешных руках Олега.
У самого младшего рот плаксиво поехал в стороны, а старший мужественно сказал:
— Мы — помочь.
— Дама плачет от счастья, — сообщил Андрей Степанович. — Спасибо, что прибежали.
Старший сменил тон на деловитый, отпихнул младших назад.
— Мы вам мешать не будем, — заверил он. — Только пить хочется. Можно чайник с собой взять?.. О… Папа, мы ведь не жадные, да? Нам по два пряника хватит? Тут такой мешок…
— И печенье, — тихо подсказал средний, нависший над его плечом, — вон там, под пряниками.