— За «Динамо» стукаю, — сообщил Голованов, поймав взгляд Ивана. — Волейбол…
Осипов кивнул.
— Меня Виталием Петровичем величают, — представился следователь, — можно просто Виталик. К чему церемонии? А о вас я наслышан. Читал неоднократно. Как же: «У опасной черты», «Волки и овцы», «За гранью совести». Клево. Искренний почитатель. — Голубенькие глазки волейболиста смотрели весело и доброжелательно, но проглядывала в них некая льдинка. Да и настороженность проступала на открытом загорелом лице.
— Садитесь, товарищ журналист, курите. Сам-то я не употребляю, но, когда другие курят, не возражаю. Даже люблю запах табака.
— Что это ты, Виталик, все «товарищ журналист»? — стараясь попасть ему в тон, усмехнулся Осипов. — Иван меня зовут, договорились?
— Отлично, — расплылся в улыбке Голованов, — взаимопонимание установлено. А это самое главное. Конечно, разговор предстоит несколько щекотливый, поэтому… — Он не договорил, подмигнул, достал из стола бутылку минеральной воды, два стакана, потом покосился на Осипова и извлек на свет плоскую стеклянную фляжку с янтарной жидкостью.
— Коньяк, — прокомментировал он, — казахский, но неплохой. Я знаю, вы, пишущая братия, любите это дело. — Он щелкнул себя пальцем по горлу. — Не обижайся. Шутка! Я тоже употребляю!
— А как же спорт?
— Одно другому не мешает, наоборот, полезно. Коньяк сосуды расширяет. Конечно, если понемножку.
Он налил в каждый стакан на два пальца.
— А не войдут? — Осипов кивнул на дверь.
— Не волнуйся, я закрыл на замок. Ну давай! За знакомство.
«Коньяк действительно неплох», — отметил Иван.
— А теперь по минералочке, — радостно предложил веселый следователь. — Вот и отлично.
Все больше удивляясь странному поведению этого человека, Осипов ждал продолжения, и оно последовало.
— Значит, ты согласился работать на вдовую генеральшу? — с наигранным равнодушием спросил Голованов, залпом выпив свою минералку.
— Да вроде бы, — неопределенно сказал Иван.
— Ну и молодец, — похвалил следователь. — Она тетка с деньгами. Еще бы. Муж — высокий чин. Он ее лет на двадцать пять старше был. Сыграл в ящик несколько лет назад. Оставил ей… — Голованов провел ладонью над головой. — Из Германии — будь здоров, он одно время был главным в Восточной Пруссии. Как раз тогда, когда немчуру оттуда поперли. Так рассказывают, вагонами сюда добро возил. Конечно, не все. Делился…
— Ты давай ближе к делу, — поторопил Осипов.
— А куда спешить, рабочий день идет… Коньячок еще остался. Ладно, не волнуйся. Все расскажу. Что она тебе посулила?
Осипов промолчал.
— Да знаю, знаю, «волжанку», наверное?
— Вот я чего не понимаю. — Осипов в упор глянул на Голованова, — тебе, что ли, самому «волжанка» не нужна?
— Мне? Да зачем? Меня служебная возит. — Следователь хохотнул. — Да и потом «волжанку» еще заработать надо. А чтоб заработать, нужно изловить того гада, который ее Валентинчика замочил. А это, брат, как я кумекаю, дело ой-ой-ой! Нелегкое это дело.
— Почему же вы его сами не ловите?
— Не можем, — Голованов развел руками. — Не получается никак. Вот теперь тебе доверили. Давай-ка еще по одной.
Не дожидаясь согласия, разлил коньяк по стаканам.
— За удачу, — приподнял свой и хитро усмехнулся.
— Что ты все вокруг да около ходишь! — взорвался Иван. — Давай, выкладывай…
— Уж больно вы, журналисты, настырные ребята, — заметил Голованов. — Все вам сразу вынь да положь. Ладно, слушай. Нашли этого парня два месяца назад, в апреле, в лесополосе, страшно изуродованного. Весь изрезанный, глаза выбиты, кожу с черепа словно чулок сняли…
— Это я уже слышал.
— Она тебе рассказала? Услышать — это одно, а увидеть — другое. На вот, полюбуйся.