- Я ничего не имею против спецовки, - сказал Тони.
- Зато я имею. Спецовка! Только этого не хватало! Как какой-нибудь работяга! Нет, мальчик, ты получишь работу в приличном месте. Будешь носить белую сорочку, костюм и приличные чистые туфли, а не забрызганные грязью сапоги.
- Человек из отдела трудовых карьер сказал, что нет ничего плохого в том, чтобы месить цемент.
- А ты что, хочешь месить цемент?
- По правде говоря, нет, - убитым голосом признался Тони.
Он сам не знал, чего хочет. Но знал точно, что не хочет сидеть в четырех стенах.
- Нет ничего лучше кабинета, - настаивала мать. - Полы покрыты коврами, кругом растения в горшках, полки для бумаг. Работают там милые молодые девушки.
- Но, мама, - бедному Тони никак не удавалось ее прервать, - я плохо пишу, считаю и всякое такое.
- Повторение - мать учения, - бодро ответила она, протягивая ему ручку. - Это не шариковая ручка, - объяснила она, - а настоящая, с пером. Я купила ее тебе, чтобы ты вырабатывал хороший почерк для службы.
- Не буду я служить, не буду! - крикнул Тони и запустил ручку через всю комнату.
Мать разрыдалась.
- Я же хочу для тебя лучшего, - прошептала она сквозь слезы.
- Ну, хорошо, - вздохнул Тони.
В конце концов, у матери, кроме него, не было никого на всем свете.
Целый час он занимался почерком. «Я не хочу служить», - писал он снова и снова, старательно выводя каждую букву. Но это было безнадежное дело. Ручка упорно не слушалась. Страницы пестрели кляксами, пальцы были измазаны чернилами.
- Поработай еще, и все получится, - сказала мать.
В восемь часов Тони отложил ручку и вынул из кармана спичечный коробок. Он извлек из него какой-то предмет и положил его на стол.
- Что эта за штуковина? - спросила мать.
- Птенец. Он вывалился из гнезда. Мертвый. Хочу разрезать его и посмотреть, что там внутри.
- Убери сейчас же! - запротестовала она. - Я не разрешаю тебе разрезать эту мерзость здесь.
Тони отнес птенца в ванную и там разрезал его. Это было очень интересно. Позже он попытался рассказать матери о крысе Питера Данна, но она не захотела слушать.
- Я убью тебя, Луи, - завопила Энни, - ты поцарапал мою пластинку!