— А может, попробуем? Сначала немножко поработаем на старом, а там дадут и новый. Ведь обещают.
— Знаю я их обещания…
Но отец сказал это уже не очень сердито. Он часто так пошумит-пошумит и пересердится. Вот и сейчас он уже пересердился и послушался меня. И мы покатили на Весёлый вдвоём на нашем велосипеде.
На том месте, где мы с отцом должны рыть первый котлован, уже сделали обноску — огородили это место досками. Съезды и выезды к будущему котловану тоже огородили. Это для «МАЗов» — самосвалов, которые будут вывозить грунт. И стоял там старый экскаватор, а около него ходила, опустив голову, Маруся, наш ученик. И вид у Маруси был такой, как будто это она виновата, что отцу дали старый экскаватор, который давно пора списать. У экскаватора тоже был виноватый вид. Правда-правда! Как у старенького деда, которому дали работу не по силам.
Отец обошёл экскаватор кругом и крутнул пускач. Пускач — это такой маленький двигатель, его заводят прямо рукой, а уж он потом заводит большой двигатель — дизель-мотор. Дизель завёлся, но, наверно, для нас было бы лучше, если бы он не заводился совсем…
— Металлолом! — сердито проворчал отец и двинул ногой по гусенице. — Ишь, бодрится на первых порах!
— Последний из могикан, — вздохнула наша ученица Маруся.
— Точно! Последний Могикан. Все жилы из нас вымотает.
Отец уселся в кабину и принялся включать рычаги управления.
— Я уже проверяла, пока что он исправный, — сказала Маруся. Она ведь закончила курсы и, наверно, что-то понимала.
— Вот именно — пока что! На тебе, боже, что мне негоже! Посмотрим, как поведёт себя дальше этот Последний Могикан. Этот пенсионер.
Последний Могикан застеснялся и опустил свою длинную шею-стрелу. И мне стало его жалко. Кажется, и Марусе стало его жалко, этого старичка. Разве он виноват? Разве мало потрудился на своём веку?
К нам подошло несколько человек. Троих я уже знал: главного механика СМУ Ивана Ивановича, толстого, с блестящей лысиной мастера участка и молодого, в очках, прораба. С ними были ещё какие-то незнакомые мне люди. А Маруся, видно, никого не знала, ведь сегодня она в первый раз после курсов вышла на работу.
— Ну, Супрун, — сказал толстый мастер участка так весело, будто пришёл к нам на именины, поздравить отца, и его розовая лысина заблестела ещё сильнее, — давай зачинай Весёлый, друг Супрун, у тебя рука лёгкая!
— На чём? — сощурился отец. — На этой кляче? Нет, боюсь, не будет дела.
— Ну-ну, Супрунчик, не надо, дорогой, лезть в бутылку. Ведь здесь не грунт, а масло! Ни тебе валунов, ни тебе пеньков. Скоро получим новый экскаватор, сразу и пересядешь.
— Пересел уже, только не я, а Василь.
— Так разве ж Василь с этим справится? Тут нужен такой, как ты, классный экскаваторщик, — ещё веселее заулыбался мастер участка. — Да ещё с такой ученицей! Красивую ученицу ты себе взял, Супрун, ничего не скажешь. Не ученица — картинка!
Наша ученица Маруся покраснела, а отец вроде бы растерялся и ничего не ответил. Все кругом засмеялись. Маруся стала совсем красная, а я ужасно рассердился. Им бы прощения просить надо у отца, а они, гляди-ка, смеются.
— И ничего здесь нет смешного, — сказал я. — Маруся наша и вправду красивая — ну и что такого! А если чего и не сумеет, мы её научим. Правда, отец?
— Эге, уж если и молодой Супруненко за дело берётся — можно быть спокойным, — усмехнулся Иван Иванович, главный механик. — В общем, начинай, Петро, на старом, а не пройдёт и месяца, как получишь новый. Неужели месяц не выдюжишь, а?
— А вы гарантируете мне еженедельную профилактику? — недоверчиво спросил отец. — А то ведь только и дела будет, что ремонтироваться…