Гидеон не решился это комментировать.
— Разве вам не показалось странным, что он принял ислам?
— Вовсе нет. Когда мы поженились, он иногда таскал меня в Дзен-центр на медитации и на все псевдоиндийские собрания в американских индийских церквях: к сайентологам, к Мунни… так что можете считать, что он так искал себя.
— Хотите сказать, что он постоянно был в духовном поиске?
— Пожалуй, так лучше всего это описать. Он был занозой в заднице.
— Почему вы развелись?
Она фыркнула.
— Я только что сказала: потому что он был занозой в заднице.
— Вы поддерживали с ним контакт после развода?
— Он — пытался. А меня он достал. Я уехала на ранчо, и только тогда он, наконец, оставил меня в покое. Уиллис прочитал ему нотацию.
— Нотацию?
— Да. Уиллис сказал ему, что он выбьет из него всю дурь, если он снова свяжется со мной, поэтому он и прекратил. Он был трусом.
Внезапно в их разговор с водительского сидения вмешался Фордис.
— Между вами и Уиллисом есть какие-либо отношения? — спросил он.
— Были. А потом он посвятил себя целибату.
«Ну да, конечно», — подумал Гидеон, вспоминая ту женщину, что нежилась в кровати прямо рядом с офисом Уиллиса.
— Так какая идея стоит за тем ранчо? Какова его цель? — спросил Фордис.
— Мы отделились от этой пропитанной фальшью страны. Мы вне ее сети — насколько это возможно. Мы сами выращиваем свою еду, заботимся друг о друге. Мы предвестники новой эпохи.
— А из-за чего возникла собственно такая необходимость?
— Вы — узники вашего государства. И даже не подозреваете об этом. Ваши политики страдают от своей власти. Как он своеобразной болезни. Все насквозь прогнило, но вы не видите этого.
— Что вы имеете в виду, говоря, что власть — это болезнь? — спросил Фордис.
— Все властные структуры — как они есть — управляются психопатами. В мире почти все правительства захвачены психопатами. Одаренными психопатами, которые владеют психологией и используют нормальных людей в своих целях. Это раса патологических девиантов, которая не способна чувствовать сострадания, и у которых нет совести, потому что их полностью поглотила ненасытная потребность во власти — они то и правят миром.