Гидеон как раз закончил дозваниваться. Он пробился через голосовое меню и, наконец, связался с оператором.
— Привет, дорогуша, — запричитал он старческим голосом. — Это Мелани Ким. Мой телефон украли…
— О, нет, — тихо простонал Фордис, затыкая уши. — Я не хочу это слышать. Ни за что.
Оператор попросил назвать последние четыре цифры номера ее социального страхования и девичью фамилию матери.
— Сейчас посмотрю, дорогуша, сейчас посмотрю. Ой, что-то не могу найти, куда она запропастилась… как только узнаю номер, я сразу же вам перезвоню, дорогая.
Гидеон повесил трубку.
— Это было… отстойно, — нервно усмехнулся Фордис, сцепив пальцы на столе.
Гидеон проигнорировал его и набрал номер Мелани Ким. Она вскоре ответила.
— Привет, это Гидеон.
— Боже мой, Гидеон! — воскликнула Ким. — Ты не поверишь, но меня уже целый день допрашивает ФБР, тут такая история…
— Можешь и не рассказывать, знаю, — осторожно перебил ее Гидеон, стараясь говорить почти шепотом. — Они мне тоже устроили допрос с пристрастием, можешь себе представить? И знаешь, что? Все вопросы, которые они мне задавали, были связаны с тобой.
— Со мной? — в ее голосе зазвучала паника.
— Похоже, они думают, что между вами с Чолкером было… хм, ну то самое. Понимаешь?
— С Чолкером? С этим мудаком?! Ты, должно быть, шутишь!
— Послушай, Мелани, у меня сложилось впечатление, что они собираются серьезно за тебя взяться. Я подумал, что стоит предупредить тебя об этом. Похоже, им нужен козел отпущения…
— Не может быть. Но… у меня с ним ничего не было! Я терпеть его не могла!
— Они зачем-то спрашивали меня о твоей матери…
— О маме? Она же умерла пять лет назад!
— Они намекнули, что она была коммунисткой, когда училась в Гарварде.
— Гарвард? Моя мама из Кореи-то сюда не переехала, пока ей не исполнилось тридцать!
— Твоя мама была кореянкой?
— Конечно, черт возьми, она была кореянкой!