— Откуда вы знаете? О, наверное, Сэм Викс рассказал вам!
— Вовсе нет. У меня более солидные источники информации. — Мисс Пэрис рассмеялась, заставив Эллери вновь упиваться этим мелодичным звуком. — Видите ли, мне известно про вас все, — проворковала она своим волшебным голосом. — О том, как вы провели шесть ужасных недель в «Магне», о ваших тщетных попытках привлечь к себе внимание в студии, об оргии, которую вы устроили на днях с Жаком Бутчером, и обо всем прочем.
— Я начинаю думать, что из вас получился бы хороший детектив!
Она медленно покачала головой и спросила:
— Сэм говорил, что вы нуждаетесь в информации. — Эллери почувствовал в ее голосе барьер, преграждающий доступ к недозволенным темам. — О чем именно?
— Ройлы и Стьюарты. — Он вскочил со стула и принялся энергично ходить по комнате, чувствуя, что дольше глядеть на эту женщину становилось уже опасно. — Что они собой представляют. Их образ жизни, мысли, секреты…
— Господи, и всего-то? Да для этого мне потребуется не меньше месяца, а я не располагаю свободным временем.
— Но ведь вы знаете о них все?
— Столько же, сколько и любой другой. Сделайте одолжение, мистер Квин, сядьте. Прошу вас!
Эллери растерянно остановился и взглянул на нее. Он почувствовал, как по спине у него пробежала легкая судорога, глупо усмехнулся и сел на стул.
— Конечно, всех интересует вопрос, — неторопливо продолжала мисс Пэрис, — почему Джек Ройл и Блайт Стьюарт разорвали свою помолвку перед войной. И никто не знает ответа.
— А я думал, что вы знаете все!
— Не совсем все, мистер Квин. Я не согласна с теми, кто утверждает, будто виною здесь некая серьезная причина, наподобие другого мужчины или женщины, или чего-нибудь в этом роде.
— Значит, у вас есть свое мнение?
Мягкая ямочка на щеке появилась снова:
— Просто глупая ссора между влюбленными. Какой-нибудь пустяк, раздутый упрямством и самолюбием.
— Но с такими серьезными последствиями?
— Очевидно, вы их не знаете. Это безответственные, безрассудные, очаровательные безумцы. В течение двадцати лет они получали огромные гонорары, но, несмотря на это, оба сидят на мели. Джек был — и остается — волокитой, донжуаном, игроком, бесшабашным сорвиголовой, устраивающим совершенно немыслимые выходки, — и, конечно, великим артистом. Блайт была — и остается — прелестной, очаровательной, отчаянной девчонкой-сорванцом, которую все обожают. От них по-прежнему всего можно ожидать: от разрыва помолвки ни с того ни с сего, до кровавой вендетты из-за пустяка в течение двадцати лет.
— Или, как я себе представляю, до пиратства в открытом море.
Она засмеялась.
— Джек однажды подписал со старым Зигмундом контракт на съемку кинофильма из расчета по пяти тысяч в неделю сроком на десять недель. Вечером того же дня он проиграл пятьдесят тысяч долларов в Тиа Хуана. Так что все десять недель он работал задаром, одалживая у статистов мелочь на чаевые, и сыграл одну из самых выдающихся ролей за всю свою карьеру. Таков Джек Ройл.
— Продолжайте.