После ухода Марго Элисон поспала еще немного. Ее разбудила медсестра, которая принесла кормить ребенка. Элисон, внимательно рассмотрев малыша с головы до ног, убедилась, что у него по десять пальцев на руках и ногах. Волосики ребенка были рыжеватого цвета, наверное, пойдет в нее, а вот рот и глаза напоминали Коула. Элисон стало вдруг очень обидно, что этот ребенок, как и его родители, будет расти без отца.
Медсестра объяснила ей азы кормления грудью и встала рядом, с удовольствием наблюдая, как ребенок жадно сосет.
— Хороший, сильный мальчик, — сказала она. — Удивительно, но мальчиков сразу отличишь от девочек. Счастливый малыш — никогда еще не видела, чтобы отец так восхищался ребенком.
Сердце подпрыгнуло в груди у Элисон.
— Так вы хотите сказать… Коул здесь?
— Ну конечно. Он стоял перед дверью палаты для малышей почти… в общем, очень долго. В конце концов мое сердце не выдержало. Я нарушила правила и дала ему подержать малыша. Я не должна была этого делать, но ведь некоторые правила и существуют для того, чтобы их иногда нарушали, не правда ли?
Элисон попыталась ответить, но от неожиданно охватившей ее паники не смогла произнести ни звука.
— Но я говорю слишком много, — спохватилась медсестра. — Вы хорошо себя чувствуете, миссис Вард? Нет болей? Кровотечения?
Элисон молча покачала головой. Маленькая больничная палата неожиданно показалась ей слишком ненадежным убежищем. Она прижала к себе ребенка, словно желая защитить.
— Ну что ж, оставлю вас вдвоем, чтобы вы познакомились поближе, — сказала медсестра и вышла из палаты.
Элисон была довольна тем, что вторая койка пустовала. Ей действительно хотелось побыть с младенцем наедине, пошептать спокойно слова, которые показались бы глупыми в присутствии постороннего.
— Ты и я, мой мальчик, — прошептала она в маленькое теплое ушко. — Только ты и я, и пусть катится к чертовой матери весь остальной мир. Я буду любить тебя, заботиться о тебе, но сначала надо дать тебе имя. — Элисон вдруг с удивлением открыла для себя, что за все время беременности ни разу не подумала, как назовет ребенка. Может быть, она подсознательно боялась опережать события. — Ну не дурочка ли твоя мама? Имя надо было придумать еще несколько месяцев назад! Что ж, лучше поздно, чем никогда, правда? — . Она поцеловала один за другим крошечные пальчики на ручках. — Хочешь что-нибудь простое и надежное вроде Джон или Уильям? Или нечто пооригинальнее. Джейсон? Дамьен? Что-нибудь этническое? Хотя, честно говоря, не знаю, чьей крови в тебе больше. Может, ты немец или ирландец? Нет, надо выбрать что-то нейтральное, вроде Джейми.
И тут мальчик открыл глазки. Элисон знала, что это лишь игра света, но ей показалось, что малыш смотрит прямо ей в глаза, узнает ее, понимает, что перед ним его мать. Она потерлась щекой о щеку сына, и одиночество ее отступило, а на его место пришло удовлетворение и тихое счастье.
— Так тебе нравится имя Джейми? Это и есть твое настоящее имя? Придется назвать тебя Джейми, раз тебе нравится.
Младенец зевнул и тут же заснул снова. А Элисон тихо засмеялась от счастья.
— Спи спокойно, Джейми, а когда проснешься, снова попьешь молочка. Я всегда буду рядом. Джейми и Элисон против целого света.
Какой-то звук привлек ее внимание. Посмотрев в сторону двери, она увидела серьезное лицо стоявшего там Коула. Они долго смотрели друг на друга, затем Коул сделал шаг в комнату и закрыл за собой дверь.
— Я рада, что ты пришел, — словно само собой вырвалось у Элисон. — Он… он похож на тебя.
Коул ничего не ответил. Он настороженно смотрел в лицо спящего Джейми.
— Что ж, это действительно мой сын, — произнес он наконец. — Впрочем, я никогда и не сомневался.
Элисон поразил его холодный тон. Она снова инстинктивно прижала ребенка к себе.
— Зачем ты пришел?