— Нет, право же, мистер Зерек, я… — забормотала миссис Гимбл.
Из шкафа долетел какой-то вой.
— Что это? — удивилась она.
— О чем вы? — хором осведомились Керек и Зерек и снова присосались к стаканам с булькоктейлем.
Вой послышался снова, придушенный, смазанный, а за ним раздался глухой стук.
— Об этом! — заявила миссис Гимбл.
— А, это, — сказал Керек. — А, это… ик… Это… ну, как они там называются. Маленькие, пушистые, шмыгают туда-сюда, любят сыр… ик…
— Хомяки! — подсказал Зерек.
— Хомяки? — подозрительно переспросила миссис Гимбл.
— Да вы не обращайте внимания, — беззаботно сказал Керек. Он допил булькоктейль, налил еще и помахал бутылкой у миссис Гимбл перед носом. — Вы точно не хотите?
Миссис Гимбл покачала головой.
— Я не хочу пить, — отказалась она. — Я хочу, чтобы вы посмотрели мой зуб, он ужасно болит.
— А, с удовольствием, — не скрывая разочарования, сказал Керек. — Давайте лезьте в кресло.
Миссис Гимбл уселась в огромное зубоврачебное кресло. Стук в шкафу стал еще громче.
Керек улыбнулся.
— Как, однако, эти хомяки шумят. И не спят ночами. И болтают не закрывая рта. — Он еще глотнул булькоктейля. — У меня недавно одного засосало в пылесос…
Миссис Гимбл не слушала.
— Нельзя ли кресло наклонить? — спросила она.
— Наклонить кресло? — удивился Керек. — А, вы хотите сказать, опустить спинку. Конечно, пожалуйста.
Он нажал какую-то ручку, надеясь, что все кончится хорошо. Спинка рывком откинулась назад. Миссис Гимбл взвыла и схватилась за раздутую щеку.
— Упс! — сказал Керек. — Немножко переборщил.
И он еще раз нажал на ручку.