— И ничего не вспомнит, — добавил Зерек.
— Смотри, — сказал синий кенгуру. — У него волосы уже усыхать начали.
Билли, к своему удивлению, убедился, что Дерек прав. С каждой секундой копны спутанных волос у папы на голове, на лице, на груди, где расстегнулась рубашка, съеживались и исчезали.
— Давай остальных! — закричал Зерен. — Им тоже надо дать понюхать!
Сначала флакончик с плюхосухом сунули под нос миссис Найтсбридж. Потом мистеру Найтсбриджу. И, наконец, миссис Барнс, которую Керек и правда обнаружил в чулане для швабр, где она свернулась в тугой клубочек.
— Давайте посадим их на места, — скомандовал Керек. — Как только волосы укоротятся до обычной длины, они очнутся.
К тому моменту, когда всех четверых, мирно посапывающих, усадили вокруг стола, мистер Барнс уже почти что выглядел самим собой. Если не считать легкой щетины на щеках, миссис Найтсбридж тоже была почти как новенькая.
— Билли! — сказал Керек. — Не стой столбом. Надо тут навести порядок.
— Вы, надеюсь, мне поможете? — поинтересовался Билли.
— Мы с Дереком не можем, — сказал Керек. — Нам надо поставить садовых гномов на место.
С этими словами он выскочил из комнаты, а следом за ним — гигантский плюшевый кенгуру.
Билли повернулся к Зереку:
— Ну, а ты?
— ВА-А-А-А-А-А-АЙ! — сверху донесся громкий, отчаянный рев.
Ревел Сайлас — шум его разбудил, и он перепугался.
— Я должен немедленно предстать перед Великим Повелителем, — заявил Зерек и помчался наверх представать.
— Как всегда, — пробормотал Билли.
В следующий миг он уже носился по комнате, приводя в порядок то, что еще можно было привести, и выбрасывая все остальное. Он захлопнул дверцы шкафов. Он позакрывал ящики. Он протер стены, подмел пол и как раз приводил в порядок холодильник, когда папа его зашевелился.
— А, Билли, — сказал мистер Барнс. — Вот и ты. Наигрался в футбол?
— Д… да, папа, — ответил Билли. «Могло быть и хуже», — подумал он.
Хотя вид у папы был слегка ошалелый, он, судя по всему, не помнил ничего из случившегося; Да и остальные тоже.
— Какой замечательный ужин, — сказала миссис Найтсбридж, вытирая губы салфеткой. — Правда, дорогой?