Юноша: Знаешь, я думал, что нет ничего в мире лучше твоего ангельского голоска. Но сейчас, сидя здесь, я понял, что есть!
Девушка: Не верю, не верю, не верю! Рассказывай сейчас же!
Юноша: Ты настолько очаровательна, что просто само совершенство. Но вот сейчас я держу твою руку около своих глаз и понимаю, что не видел во всем мире ничего более изящного. Эти утонченные пальчики…(подносит ее руку к своим губам(а не наоборот!) и мягко целует, потом переворачивает ладонью вверх) А какая у тебя длинная линия жизни. Ты будешь жить до ста лет. Так, давай найдем место на ней, где ты сейчас. Смотри, отсюда она становится шире — значит кто-то будет всегда рядом с тобой.
Девушка: С тобой так интересно…
Миша: Брррр, да рядом с вами страшно, просто маги и волшебники человеческих душ. Слушайте, а если вы знаете, чье сердце холодное, а чье горячее, то наверно знаете как их зажигать и тушить?
Ванюша: Это не ко мне. Вот если я начну пылать к тебе искренним чувством, то и тебя зажгу. Но у нас ориентация не та. А вот Иван у нас — то, что тебе надо.
Петр: Я так понял, что если пиво не принести, то вы будете болтать, пока языки не засохнут. Пойду принесу. Саш, поможешь? (уходят)
Миша: Иван, ну расскажи.
Ванюша: Вот-вот, давай нам математические модели, черти графики и формулируй законы!
Иван: Раз тут на меня наезжают, мне не верят, то я просто вынужден высказаться более подробно. Вот любовь часто сравнивают с музыкой. И при этом относят музыку исключительно к искусству. А между прочим, совершенно зря.
Ира: (удивленно) Зря?
Иван: Зря так категорично. Большую часть времени, до средних веков включительно, музыка была точной наукой. Было семь классических наук: четыре точные и три гуманитарные. Так музыка числилась в том же разделе, что и арифметика. Так что все ваши наезды на мою склонность к математике отношу лишь на счет неинформированности.
Миша: А что случилось в средние века.
Иван: (пьет пиво, принесенное Петром, затягивая паузу) Да ничего особенного, клеветники и завистники уничтожили точную науку музыку, как несколькими веками позже почти точно так же пытались уничтожить генетику. Да вы все знаете эту историю.
Саша: Какую историю? Я вот лично про музыку вообще не знаю ничего, кроме того, что нот семь, а в хит-параде лидирует…
Иван: (улыбаясь) Спорим, знаешь.
Саша: Да ну, с тобой спорить — без штанов остаться. Лучше рассказывай.
Иван: Сразу предупреждаю, что это легенда, серьезные искусствоведы будут морщиться и говорить, что не так всё было. Но вы им не верьте. Так вот, была такая наука — музыка. И был ученый, который ей серьезно занимался, так, что всех остальных оставил позади. Но вот слишком талантливым быть плохо. Всё у него было — и способные ученики, которым можно передать знания, и счастливая жизнь, и должность, которая его кормила. Из-за этой должности всё и произошло. Придворный композитор может быть только один, а желающих много. Вот и распустили слух, будто он своего ученика убил из зависти, что тот более талантлив. И закончилась история, как оно всегда кончается в жизни, а не в литературе. Ни в чем невиновный человек оказался без работы, без учеников и без счастливой жизни. А наука умерла.
Саша: И чего я не спорил? Откуда мне там каких-то средневековых музыкантов знать?
Иван: Да знаешь ты. Фамилия этого ученого — Сольери, а фамилия ученика — Моцарт. Так что лично я считаю, что последним классиком был Сольери. Всякие Листы и Шопены — уже модерн.
Миша: Кошмарная история, только какое она имеет отношение к моему вопросу.
Ванюша: Наш Иван предчувствует, что его ждет судьба, сходная с судьбой Сольери. Как только нас соберется за столом тринадцать, его обязательно кто-то предаст.