— Пишет — стоят в Каунасе. В отпуск приехать не обещается. — Панфил вздохнул.
— Эх, поглядеть бы на крестника. Молодчина сынок у тебя, Егорыч. Лейтенант танковых войск. Гордись, Анисим Егорыч, своим сыном…
Анисим ответил:
— Егор у меня один из первых. В деда пошел…
— А сколько их таких. Они-то и заслонят нас своей грудью… — Панфил помолчал и вдруг, сделав последнее усилие, торопливо заговорил:
— Знаешь, Егорыч… Не долго осталось мне глядеть из окошка. Чую, как уходит из меня жизнь… И хочется сказать тебе… — Он схватил руку Анисима, крепко сжал…
— Что бы ни случилось, Егорыч, держись крепко. Не пускай на мою могилу всякую сволочь. Обещай мне…
— Обещаю…
Голос Анисима прозвучал мягко, торжественно. Панфил дышал все труднее.
Анисим не выпускал его сморщенной бессильной руки.
— Ты-то не сдавайся, дружите, — сказал он.
— Да уж отдышусь как-нибудь… Я всегда так. С вечера туго, а наутро… Оживаю… На море бы меня… Там бы я сразу запрыгал… Свези-ка ты, Егорыч, меня на море, а?
— Хорошо, старик… Свезу. Это можно..
— Завтра же свези…
— Можно и завтра…
— Вот и ладно. Я на корме буду лежать. Гляди — воздух подействует лучше водки.
— Ну, отдыхай, старик. Я пойду, — сказал Анисим и вышел.
На утро к хате Константина Шкоркина подкатила колхозная линейка. Невзирая на протесты хуторского врача, Анисим и Котька бережно вывели Панфила из хаты. Панфил не выпускал из рук костыля, все время норовил ступать без посторонней помощи. Но ноги его подгибались в коленях и голова то и дело клонилась в сторону. Соседи, узнав, куда уезжает Панфил, шутили:
— Важнецкий курорт выбрал себе Панфил. Похлеще, чем Крым, а либо Сочи…
Пятилетний внук Панфила Алешка и семилетний Андрюша с детским недоумением следили за от’ездом деда. Теперь некому было мастерить свистульки и плести корзиночки.
Антонина молча поправила на линейке тюфяк, вернулась в хату. Котька уже сумел убедить ее, что отцу и в самом деле на море станет лучше. Без моря он и сам не мог прожить более трех дней…
Анисим заботливо придерживал Панфила за худое плечо. Он не оставлял его до самого причала, а потом и на моторном катере, который и отвез их в открытое море, на самый дальний рыбацкий стан.