Самохин молча достал из ящика письменного стола пистолет с толстым стволом, банку с ракетами и вышел на крыльцо.
Звонко щелкнул выстрел. Ракета прочертила в воздухе дымную полосу и повисла над поселком.
Прошла минута, вторая.
Самохин нетерпеливо прошелся около управления. Достал вторую ракету. Неторопливо загнал ее в ствол пистолета, но выстрелить не успел. Над склоном Кекура, совсем, казалось, недалеко от поселка, взвился ответный белый огонек. Коротко завис он вверху, разгорелся и с нарастающей скоростью устремился вниз.
Крестовников вернулся в начале девятого. Пока его продрогшие помощники сгружали с прицепа заснеженную горную лодочку, он устало сидел на крыльце.
— Пройдемте ко мне, — пригласил Самохин. — Имущество приберут. Все будет в сохранности.
Он ни о чем не спросил промерзших до костей разведчиков. Прежде всего надо было обогреть их, накормить.
На столе появилась бутылка коньяку, мадера. Люся внесла сковородку со шкворчащей — только с плиты — колбасой.
— Садитесь, садитесь, — поторопил Самохин неловко замявшихся парней. — Ждать никого не будем.
И стал разливать коньяк.
— Не откажусь. — Шихов поднял рюмку, полюбовался на свет золотистым напитком. — Хорош!
— А ты что смотришь? — обратился Самохин к притихшей в непривычной обстановке Клаве Бурковой. — После такого похода рюмка коньяку не помешает.
Разведчики ели молча, даже сосредоточенно, наслаждаясь отдыхом, теплом. Никогда еще горячая колбаса не казалась такой вкусной. Не успели покончить с нею, как подоспела яичница. Снова поплыла над столом бутылка, кланяясь рюмкам. Ничто в комнате не напоминало об опасности, о тревоге.
Первым заговорил Крестовников.
— Вам, понятно, хочется знать, с чем мы вернулись оттуда, — он кивнул в сторону Кекура. — Я не могу точно определить, когда сойдет лавина. Но в том, что она сойдет, нет никаких сомнений. Вопрос лишь в сроке. Она может обрушиться ночью, а возможно, протянет еще неделю-две. Хуже другое: чем позднее она сойдет, тем сильнее будет ее удар.
— Утренний прогноз обещает прекращение осадков, — вставил Самохин.
— Это ничего не изменит, — ответил Крестовников. — Слишком много снегу нависло на горе. В особенности на восточной части склона. Под воздействием солнца и ветра на снежной поверхности со временем образуется толстая корка, или, как принято говорить у нас, гляциологов, «снежные доски». К весне, когда ее пригреет солнце, она может достигнуть толщины в метр и больше. Лавина обрушится, как масса рассыпного кирпича, несущегося со скоростью пятьдесят — шестьдесят километров в час. Представьте себе ударную мощь такого тарана!
Самохин не разбирался в тонкостях лавиноведения. Но как инженер он живо представил себе несущуюся по склону со стремительно нарастающей скоростью массу огромных кирпичей из слежавшегося крепкого снега. Сразу развеялся непрочный покой в доме.
— Что вы предлагаете? — спросил Самохин.
— Прежде чем предлагать мое решение, придется сделать кое-какие расчеты, — ответил Крестовников.
— Все же? — настаивал Самохин. — Не эвакуировать же предприятие?
— Что вы! — воскликнул Крестовников. — Эвакуировать — это оставить его на разрушение. Надо сделать все возможное, чтобы не допустить этого.