Мне резко стало не по себе. Рабиновичи быстро приближались, а ведь я ни разу не общался с Артёмом после того инцидента. С Ларисой же все было наоборот. Мне не хотелось объясняться и смотреть им в глаза. На моё счастье дверь барака приоткрылась, в проеме показалась голова Барона.
- Вас зовут, Семён.
Не раздумывая, я заскочил в сарай.
- Вот что, мой дорогой соотечественник, - без вступления начал Пётр Алексеевич. – На нашей планете началась война. Сначала рвануло на Корейском полуострове, это было четыре дня назад. Сейчас ударами обмениваются все крупнейшие державы, и мир людей погрузился в хаос. Рептилии хотят жить на этой планете, но сейчас вся экосистема под угрозой, поэтому принято решение об активных действиях.
- О чем именно речь?
Мне не очень то и верилось этому человеку. Его авторитет в этом месте был непререкаемым, но я не собирался соблюдать субординацию и твердо решил ставить все слова под сомнение.
- О войне, конечно же. Мы хотели сделать все аккуратно, через пресную воду обеспечить вымирание человечества…
- Отравить?
- Не перебивай, - он впервые повысил голос. – По сути да, отравить. Но не все источники подготовлены. Есть специальные химические составы, они быстро растворяются, но для основного ущерба населению достаточно. Потом уже плановая зачистка и прочие скучные дела. Атака уже произведена, ты повлиять ни на что не можешь, так что не храбрись и не придумывай себе ненужного геройства.
Пётр Алексеевич перевел дух и продолжил:
- Это было вступление, здесь ты ни на что не влиял, а теперь я готов предложить тебе выбор. Ты можешь остаться здесь. На этом острове семнадцать с половиной тысяч человек.
Чуватин сделал паузу, дав мне возможность переварить внушительную цифру. В этой долине разместили не больше тысячи человек, логично предположить аналогичные поселения за той самой пустыней, которая отделяла нас от остального острова.
- Есть и другие острова, - продолжил учёный. – Везде немного разный профиль. Это место, метко прозванное Вавилоном, по сути, экспериментальный заповедник. Почти никто не контролирует население, интересно посмотреть на ваше поведение без правительств и прочих лидеров.
- Вы совсем не отождествляете себя с людьми?
Я бросил эту фразу с максимальным презрением, этот человек говорил о нашем роде как о букашках сомнительной ценности.
- Почему же? Я себя представляю одним из лидеров возрожденного человечества. С меньшей популяцией и амбициями, а также несравненно менее пагубным влиянием на окружающий мир. Сегодняшние люди достигли потолка, дальше только войны. И заметь это не выдумка, мировая катастрофа началась отнюдь не по инициативе рептилий. Можешь ли ты поручиться, что этот конфликт затухнет и не будет других? Что религиозные фанатики будут мирно пить кока-колу и мечтать о покорении Марса?
- Прошу вас вернуться к вопросу выбора, - я не хотел вступать в дискуссии.
- Конечно. Так вот этот остров из-за своей специфики не особо интересен высшим существам. Люди будут предоставлены сами себе. Вот, например, месье Барон, - Чуватин показал на темнокожего старосту, - постарается сохранить власть. Он будет опираться на миф о поддержке своих притязаний рептилиями. Это забавно.
Мы говорили по-русски, и Барон глупо заулыбался, услышав своё имя, но не понимал сути разговора.
- Вы хотите предложить мне лидерство?
- Нет, конечно, нет, - Пётр Алексеевич рассмеялся. – Тебя съедят тут, ты слишком мягкий. Без обид, но кем ты был в России?
- У меня сеть кондитерских, - стало неловко за свою гражданскую профессию.